Wikipedysta:Buli/Brudnopis

Z Wikipedii

30. Waffen-Grenadier-Division der SS (Russische №2) 30-я войсковая гренадерская дивизия СС

Как и в Прибалтике (см. 19-я дивизия СС), на оккупированной территории России и Беларуси также создавались различные добровольческие подразделения. В России это были преимущественно фронтовые части, а на Беларуси—части шуцманншафта. К концу 1943–началу 1944 г. в различных областях Беларуси было создано 7 «шума»-батальонов. Кроме этого, 23 февраля 1944 г. была образована Белорусская Краевая оборона и создано еще 4 батальона «шумы». К лету 1944 г. в составе БКО было создано более 40 батальонов. В ходе операции «Багратион» в нюне 1944 г. часть беларуских батальонов была разгромлена, а часть отошла на территорию Польши. В Польше уцелевшие батальоны БКО были реорганизованы, а «шума»-батальоны 31 июля 1944 г. сведены в шуцманншафт-бригаду «Зиглинг». В состав бригады было также передано 3 украинскмх «шума»-батальона и один казачий. Все вместе они составили 4 полка бригады, получившие названия по имени своих командиров: Остеррейх, Гаутц, Мохарт и Шмидт. 1 августа 1944 г. бригада была переименована в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС (русскую № 2). В начале августа дивизия из района Варшавы начала перебрасываться во Францию. В середине августа дивизия прибыла в Бургундию и была размещена по городам для несения гарнизонной службы. Кроме этого, из состава дивизии была создана боевая группа для борьбы с сопротивлением в районе Дижона. 27 августа 1944 г. два украинских батальона дивизии перебили немецких офицеров и ушли к французским партизанам в районе города Везуль. Организаторами этой акции были русские эмигранты, уже сражавшмеся в рядах Сопротивления [???]. В результате этого 4-й полк дивизии был расформирован, а трем другим были присвоены порядковые номера войск СС. На сторону французов перешло около 820 человек, еще 2300 солдат были выведены из состава дивизии как ненадежные и отправлены в состав строительных частей в Карлсруэ. Вместо выбывших в состав дивизии были переданы 23-й русский батальон СД и 654-й восточный батальон. В начале сентября 1944 г. вся дивизия была переведена в район западнее Дижона. С началом контрнаступления союзников части дивизии были брошены им навстречу, после недельной обороны части дивизии начали отступление параллельно реке Оньон. Миновав Бельфор, дивизия продолжила отступление и достигла Мюльхаузена, а затем перешла в Германию. В декабре 1944 г. дивизия вошла в состав LХІІІ армейского корпуса и вместе с ним участвовала в защите швейцарской границы. 11 января 1945 г. дивизия была выведена с фронта и отправлена на полигон Графенвер. Здесь 15 января 1945 г. 30-я дивизия была переформирована в войсковую гренадерскую бригаду СС (беларускую №1). Русские чины дивизии были переданы в состав Вооруженных сил Комитета по освобождению народов России (ВС КОНР), а немцы и беларусы пошли на формирование новой части. Кроме них в состав бригады был введен ряд частей БКО. В составе бригады был только один трехбатальонный полк с №75 (беларуский №1), артиллерийский и противотанковый дивизионы, одна кавалерийская рота и различные части тыла. Находясь на формировании, 9 марта 1945 г. бригада была переименована в «30-ю войсковую гренадерскую дивизию СС» (беларускую №1). Формирование дивизии предполагалось завершить к 30 июня 1945 г. путем перевода в дивизию всех оставшихся частей БКО. В конце марта «дивизия» ушла с полигона и направилась в сторону Марменбада. В середине апреля произошел конфликт между немецкими и беларускими офицерами, обсуждавшими дальнейшую судьбу части. Немцы покинули беларусов, и те присоединились к авиационным частям ВС КОНР. В конце апреля 1945 г. беларусы сдались американцам у Цвисселя. Этой частью командовали: СС-оберштурмбаннфюрер Ганс Зиглинг—31 мюля 1944 г.—11 января 1945 г., СС-штурмбаннфюрер Генигфельд—15 января—17 апреля 1945 г., далее Ваффен-штурмбаннфюрер Франц Кушель.

Батальоны СД Как уже отмечалось, на оккупированной территории СССР немцы создали большое количество полицейских и антипартизанских частей из местного населения. В 1943 г. независимо от добровольческих частей, созданных при оперативных группах и частей полиции, были созданы шуцманншафтбатальоны полиции безопасности. В отличие от остальных полицейских частей, эти батальоны были прекрасно вооружены и использовались в антипартизанских операциях.

13-й беларуский батальон СД был создан в январе 1943 г. в Минске. Весной 1943 г. батальон передислоцировался в Вилейку. С мая 1943 г. части батальона участвовали в антипартизанских операциях. К началу 1944 г. в батальоне насчитывалось около 1000 человек. После отступления из Беларуси батальон был отправлен и Италию. Батальон участвовал в боях за Монте-Кассино против частей II польского корпуса. В ходе этих боев часть батальона перешла на сторону поляков. “Верные” немцам беларусы были после этого отправлены в Германию, где вошли в состав кадрового батальона БКО.

23-й русско-украинский батальон СД был создан в июле 1944 г. на базе 101-го украинского шуцманншафтбатальона. Батальон участвовал в антипартизанских операциях на Беларуси, действуя в составе части Дирлевангера. Летом 1944 г. батальон был отправлен во Францию и участвовал в борьбе с Сопротивлением. В сентябре 1944 г. батальон был введен в состав истребительного соединения СС «Зюдвест», вместе с которым участвовал в разгроме отрядов Сопротивления у Веркура. В ноябре 1944 г. батальон был передан в состав 30-й дивизии СС. Командиром батальона был Ваффен-штурмбаннфюрер Ростислав Антонович Муравьев.

31-й украинский батальон СД был образован в 1944 г. на базе легиона «Волынь». Подразделение действовало на северной Украине против партизан. Штаб батальона располагался в Кременце, а несколько рот и батальонная школа в Луцке. Вместе с немцами батальон отступил в Польшу и был передан в подчинение ХССПФюрера «Ост». Затем батальон был переброшен в Словению, где вошел в подчинение ХССПФюрера и участвовал в борьбе с партизанами. В 1945 г. батальон был передан в состав 14-й дивизии СС. http://warmech.narod.ru/karateli/upa1.html

Еще одно подобное формирование, известное как Буковинская Украинская Самооборонная Армия (БУСА), было создано в мае 1944 г. и включало около 600 человек - в основном также из числа мельниковцев. Эта часть организовывалась в соответствии с приказом командующего 17-й армией и при поддержке 7-й пехотной дивизии вермахта, но в отличие от Украинского легиона самообороны не имела ни немецких офицеров связи, ни статуса германской воинской части. С приходом Красной Армии одни бойцы БУСА присоединились к УПА, а другие - те, кто отступил в Словакию, в начале 1945 г. влились в состав других украинских формирований, действовавших на стороне Германии.

Осенью 1943 г. возникают первые повстанческие отряды на Буковине и Бесарабии под названием БУСА - Буковинская Украинская Самооборонная Армия. В мае 1944 г. отделы БУСА вливаются в состав УПА.

Отдельным эпизодом движения сопротивления можно назвать борьбу против советских и румынских коммунистов так называемой Буковинской украинской самооборонной армии (БУСА). Она была организована весной-летом 1944 г., насчитывала три хорошо вооруженных отдела и провела больше сотни боев.

Буковинська Українська Самооборонна Армія (БУСА) - українське збройне формування, яке утворилося восени 1943 на Буковині і у Бессарабії для боротьби проти німців. Влітку 1944 БУСА складалася з трьох бойових виділів. Командиром повстанської армії був Луговий. В 1944 виділи БУСА Об'єдналися з частинами Української Повстанської Армії і стали складовою частиною УПА-Захід.

Беларускага батальена чыгуначнай аховы

Камандзір Слуцкай брыгады капітан П. М. Чайка

Вацлаў Ластоўскі, Раман Скірмунт

Віленскі беларускі музей імя Івана Луцкевіча (1921—1945)

Віенскі Беларускі Музэй імя Івана Луцкевіча (гістарычная даведка)

Віленскі Беларускі Музэй імя Івана Луцкевіча – адна з галоўных навуковых і асьветніцкіх установаў у гісторыі Беларусі. ВБМ зьбіраў, захоўваў, дасьледваў, прапагандаваў помнікі гісторыі, этнаграфіі, мастацкія творы. Экспанаты музэя паходзілі з усіх абшараў Беларусі. Музэй адыграў выключную ролю ў фармаваньні гістарычнай і нацыянальнай самасьвядомасьці беларускага народа. Гісторыя музэя налічвае два этапы. На першым этапе (1908-1921) музэй яшчэ ня меў самастойнага юрыдычнага статусу – ён уяўляў сабой прыватную калекцыю славутага беларускага навукоўца і палітычнага дзеяча Івана Луцкевіча, хаця фактычна існаваў як рэальная грамадзкая установа. Сваю калекыю Іван Луцкевіч разьмясьціў у рэдакцыі газэты "Наша ніва”, дзе да яе мелі доступ супрацоўнікі і шматлікія наведнікі. Каштоўныя скарбы гэай калекцыі натхнялі клясыкаў беларускай літаратуры – Янку Купау, Якуба Коласа, Максіма Багдановіча, Максіма Гарэцкага, Зьмітрака Бядулю, аўтараў першай граматыкі беларускай мовы – Браніслава Тарашкевіча, першай нацыянальнай геаграфіі – Аркадзя Смоліча, першай гісторыі – Вацлава Ластоўскага ды іншых. Іван Луцкевіч рыхтаваўся ператварыць сваю калекцыю ў паўнавартасны публічны музэй – дзеля гэтага ён заснаваў Беларускае навуковае таварыства і ахвяраваў яму сваю калекцыю. Музэй адкрыўся ў 1921 годзе, пасьля заўчаснай сьмерці Івана Луцкевіча. Беларускае навуковае таварыства надало музэю імя заснавальніка. На другім этапе (1921-1945) ВБМ пасьпяхова працягваў сваю дзейнасьць. Пашыралася фондавая калекцыя, была створана сталая эксазіцыя. Музэй прымаў шматлікія экскурсіі, у навучальных мэтах музэйнымі зборамі карысталіся гімназісты і студэнты. Па-ранейшаму музэй натхняў літаратараў і навукоўцаў, што адлюстравана ў вялікай колькасьці публікацыяў. У часе свайго росквіту музэй меў сталае памяшканьне ў т.зв. "Базылянскіх мурах”(цяпер – вул. Вастрабрамская,7-а). У пяці экспазіцыйных залях былі выстаўлены калекцыі: археалагічная, сфрагістычная, нумізматычная, мэдалёў і крыжоў, старажытнага адзеньня, у тым ліку і слуцкіх паясоў, старажытнай зброі, рукапісных кніг і старадукаў, царкоўных абразоў, карцінаў даўнейшых і сучасных мастакоў, народных музычных інструментаў, твораў народных разьбяроў і многае другое. (Паводле інвентара 1941 г. музэй налічваў 13 450 адзінак захаваньня). Архіў музэя зьберагаў дакуманты ад 18-га стагоддзя да сярэдзіны 20-га (агулам – звыш 9000 адзінак захаваньня). Бібліятэка налічвала звыш 14000 тамоў. Напрацягу свайго існаваньня ВБМ і ягоныя супрацоўнікі ніколі нямелі належнай падтрымкі ад кіруючых дзяржаўных уладаў, наадварот –мелі ўсялякія перашкоды і перасьлед. Спачатку гэта быў прыгнёт расейскага царскага рэжыму, потым акупацыйных нямецкіх, польскага. Самым разбуральным аказаўся савецкі рэжым – супрацоўнікі музэя і навуковага таварыства Антон Луцкевіч (дырэктар ВБМ), Уладзімір Самойла, Антон Нэканда-Трэпка, Вячаслаў Багдановіч, Адам Станкевіч ды іншыя загінулі ў выніку рэпрэсіяў. Дырэктары ВБМ Мар’ян Пецюкевіч, Янка Шутовіч і другія супрацоўнікі былі зьняволеныя на вялікія тэрміны. Улады Літоўскай і Беларускай савецккіх рэспублік зьліквідавалі ВБМ. Цэльная калекцыя была расфармавана і падзелена. Сёньня экспанаты былога музэю знаходзяцца ў Нацыянальным і Мастацкім музэях Літвы, бібліятэцы Акадэміі навук Літвы, Нацыянальным музэі Беларусі, Архіве-музэі літаратуры і мастацтва Беларусі. У 2001 годзе ў Вільні адроджаны Беларускі музэй імя Івана Луцкевіча, распачаўся збор новай музэйнай калекцыі. http://vilnia.com/museum/default.asp?newsId=18

Muzeum Białoruskie im. Iwana Łuckiewicza powstało w 1921 r. w Wilnie na bazie zbiorów białoruskiego etnografa i archeologa Iwana Łuckiewicza oraz eksponatów złożonych przez osoby prywatne: Eustachego Tyszkiewicza i Bohdana Danieyko. Od początku mieściło się w gmachu dawnego klasztoru bazylianów. Liczba eksponatów zgromadzonych w muzeum była tak duża, iż do 1939 r. kierownictwo muzeum nie zakończyło opisu zgromadzonych w nim zbiorów. Zostały one uporządkowane w ramach następujących działów: eksponaty archeologiczne, kolekcja sfragistyczna, przedmioty kultu religijnego, malarstwo i drzeworyty, militaria, dział etnograficzny, rękopisy i starodruki, czyli tzw. archiwum akt dawnych18. Kierownictwo muzeum spoczywało w rękach Rady Muzealnej pracującej jako sekcja Białoruskiego Towarzystwa Naukowego. Kierownikiem muzeum od momentu założenia był Antoni Łuckiewicz, brat Iwana. Do wybuchu II wojny światowej Muzeum było dostępne dla wszystkich zwiedzających. Wstęp był bowiem bezpłatny. Do końca 1937 r. Muzeum odwiedziło około 6 000 osób. Białoruskie Towarzystwo Wydawnicze (BTW) powstało w lipcu 1913 r. w Wilnie z inicjatywy Bohdana Daniłowicza i K. Szpakowskiego, którzy odkupili od redakcji „Naszej Niwy” książki i kalendarze białoruskie wydane w poprzednich latach. W pierwszych miesiącach funkcjonowało ono pod nazwą „Białoruska Spółka Wydawnicza”. W 1914 r. wydało 13 książek w nakładzie 4 200 egzemplarzy. W pierwszym okresie swego istnienia, do 1916 r., Towarzystwo drukowało przede wszystkim utwory literackie Jakuba Kołasa, Maksyma Hareckiego oraz kalendarze na kolejne lata. W 1916 r. wobec braku środków finansowych i działań wojennych zaprzestało działalności. Wznowiło ją w 1919 r. Wówczas to rozpoczęto druk gazet, prac z zakresu literatury, dzieł popularno-naukowych i naukowych, zleconych przez Białoruskie Towarzystwo Naukowe, oraz albumów i kalendarzy. Towarzystwo utrzymywało się z własnych środków pochodzących ze sprzedaży wydawnictw. Lata prosperity wiążą się z okresem istnienia BWRH. Większość druków partii wydawana była bowiem przez BTW. Po rozwiązaniu Hromady Towarzystwo kontynuowało wydawanie prasy białoruskiej wychodzącej w Wilnie. W 1927 r. wydrukowano: 8 zbiorów poezji, 2 powieści, 9 utworów scenicznych, 4 podręczniki, 4 książki dla dzieci, 2 utwory literatury religijnej, 8 broszur, 4 kalendarze oraz wszystkie białoruskie czasopisma wychodzące w Wilnie23. W 1930 r. BTW wydrukowało także gramatykę języka białoruskiego Bronisława Taraszkiewicza24. Na początku lat 30. praca BTW nieco podupadła. Przyczyną był brak środków finansowych. W 1935 r. zakończyło ono swoją działalność, a jego zadania częściowo przejęło Towarzystwo Wydawnicze „Ozim” z Białegostoku, częściowo zaś Białoruskie Wydawnictwo Katolickie „Biełpres” z Wilna, którym kierował ks. Adam Stankiewicz. Białoruska księgarnia „Pahonia” w Wilnie powstała w 1924 r. Jej głównym celem była sprzedaż wszystkich wydawnictw w języku białoruskim. Największe sukcesy osiągnęła w czasie działalności Hromady w latach 1925-1927. Po aresztowaniu działaczy Hromady księgarnia była miejscem częstych kontroli i represji ze strony władz polskich oraz konfiskaty wielu wydawnictw25. W latach 30. zaopatrywała ona uczniów szkół białoruskich w podręczniki, zajmowała się również kolportażem białoruskich czasopism. Działalność swą prowadziła aż do wybuchu II wojny światowej26. Towarzystwo Inteligencji Białoruskiej (TIB) powstało w marcu 1927 r. w Wilnie. Jego celem była integracja inteligencji białoruskiej oraz praca na rzecz krzewienia kultury białoruskiej. Terenem działania było województwo wileńskie. Założycielami towarzystwa byli: Antoni Owsianik, Józef Mamońko, Michał Guryn, Hasan Konopacki. W połowie 1927 r. swój akces do towarzystwa zgłosili również: Bazyli Szyszkow, Wiaczesław Adamowicz (syn), Mikołaj Szyło, Iwan Pieczeszko, Józef Jaroszewicz i Paweł Wołejsza. Pierwszym prezesem towarzystwo został Antoni Owsianik27. TIB domagało się zwiększenia liczby szkół białoruskich, wydawnictw białoruskich i ich powszechnej dostępności, propagowało imprezy organizowane przez Białorusinów. Praca TIB przejawiała się przede wszystkim w składaniu kolejnych memoriałów władzom polskim. Do końca działalności, tj. do 1933 r., Towarzystwo nie zanotowało na swym koncie większych sukcesów28. Białoruskie Towarzystwo Oświatowe „Praświeta” (BTO) powstało pod koniec 1924 r. z inicjatywy działaczy polonofilskiej Tymczasowej Rady Białoruskiej jako organizacja konkurencyjna dla Towarzystwa Szkoły Białoruskiej. Jego pierwszym prezesem został Makary Kościewicz. BTO swą działalność skupiło na rozpowszechnianiu wydawnictw białoruskich w terenie i organizacji przedstawień scenicznych29. Po zamachu majowym, wraz z Tymczasową Radą Białoruską wezwało ono do obwołania Piłsudskiego prezydentem RP30. Finansowane było przez Tymczasową Radą Białoruską, a właściwie przez władze polskie. W 1929 r. z powodu zmniejszenia pomocy finansowej działalność jego zaczęła podupadać. Władze „Praświety” chcąc zapobiec ostatecznemu upadkowi Towarzystwa rozpoczęły poszukiwania sojuszników w ugrupowaniach Umiastowskiego i Ostrowskiego, które jednak nie kwapiły się do udzielenia pomocy31. W styczniu 1930 r. „Praświeta” zaprzestała działalności kulturalno-oświatowej i wystąpiła do władz państwowych z żądaniem nadania autonomii ziemiom białoruskim znajdującym się w granicach RP. Po dwuletniej przerwie spowodowanej brakiem środków finansowych, w 1933 r. BTO wznowiło działalność32. Jednakże w 1934 r. kłopoty finansowe ponownie sparaliżowały działalność Towarzystwa. Pogłębiały je również wzajemne animozje pomiędzy poszczególnymi jego działaczami. W 1936 r. działalność „Praświety” ograniczyła się jedynie do wydawania czasopisma „Rodny Kraj”33. Pod koniec tego roku praca Towarzystwa ustała. Kontynuatorem działalności „Praświety” było Towarzystwo Oświaty Białoruskiej powstałe w Warszawie w grudniu 1937 r. Nie miało ono prawa zakładania oddziałów w terenie. Jego prezesem został Jan Hapanowicz, a zastępcą Mikołaj Orsza34. Już w maju 1938 r. Towarzystwo próbowało nawiązać kontakt z Białorusinami z Wilna, lecz władze polskie sprzeciwiły się temu, uzasadniając swe postanowienie koniecznością zerwania kontaktów z osobami pozostającymi pod wpływami komunistów35. W ten sposób Towarzystwo warszawskie znalazło się w izolacji. Taka sytuacja utrzymała się do września 1939 r. http://kamunikat.fontel.net/www/czasopisy/bzh/09/09kom_gomolka.htm

Kluczową rolę przy tworzeniu białoruskich instytucji kulturalno-oświatowych odegrała stosunkowo nieliczna i dobrze wykształcona grupa inteligencji. Większość z nich powstała jeszcze przed rokiem 1920 i istniała do wybuchu II wojny światowej. Do najbardziej znanych należały: Towarzystwo Szkoły Białoruskiej, Muzeum Białoruskie, Białoruskie Towarzystwo Naukowe, Białoruskie Towarzystwo Wydawnicze, Towarzystwo Inteligencji Białoruskiej, Białoruskie Towarzystwo Dobroczynności, księgarnia oraz teatr. Białorusini próbowali również swą kulturę reklamować poprzez audycje radiowe w wileńskim radiu w latach trzydziestych. Niektóre z wyżej wymienionych instytucji cieszyły się powszechną sympatią i szacunkiem Białorusinów, a ich działalność była szeroko znana. O pracy Muzeum Białoruskiego z uznaniem pisały nawet gazety polskie. Prawie wszystkie instytucje utrzymywały się z własnych środków i nie korzystały z dotacji państwowych. Większość z nich miała dość nikły zasięg oddziaływania. Siedzibą większości organizacji było Wilno. Muzeum Białoruskie im. Iwana Łuckiewicza powstało w 1921 r. w Wilnie na bazie zbiorów białoruskiego etnografa i archeologa Iwana Łuckiewicza oraz eksponatów złożonych przez osoby prywatne: Eustachego Tyszkiewicza i Bohdana Danieyko. Od początku mieściło się w gmachu dawnego klasztoru bazylianów. Liczba eksponatów zgromadzonych w muzeum była tak duża, iż do 1939 r. kierownictwo muzeum nie zakończyło opisu zgromadzonych w nim zbiorów. Zostały one uporządkowane w ramach następujących działów: eksponaty archeologiczne, kolekcja sfragistyczna, przedmioty kultu religijnego, malarstwo i drzeworyty, militaria, dział etnograficzny, rękopisy i starodruki, czyli tzw. archiwum akt dawnych18. Kierownictwo muzeum spoczywało w rękach Rady Muzealnej pracującej jako sekcja Białoruskiego Towarzystwa Naukowego. Kierownikiem muzeum od momentu założenia był Antoni Łuckiewicz, brat Iwana. Do wybuchu II wojny światowej Muzeum było dostępne dla wszystkich zwiedzających. Wstęp był bowiem bezpłatny. Do końca 1937 r. Muzeum odwiedziło około 6 000 osób.

Białoruskie Towarzystwo Wydawnicze (BTW) powstało w lipcu 1913 r. w Wilnie z inicjatywy Bohdana Daniłowicza i K. Szpakowskiego, którzy odkupili od redakcji „Naszej Niwy” książki i kalendarze białoruskie wydane w poprzednich latach. W pierwszych miesiącach funkcjonowało ono pod nazwą „Białoruska Spółka Wydawnicza”. W 1914 r. wydało 13 książek w nakładzie 4 200 egzemplarzy. W pierwszym okresie swego istnienia, do 1916 r., Towarzystwo drukowało przede wszystkim utwory literackie Jakuba Kołasa, Maksyma Hareckiego oraz kalendarze na kolejne lata. W 1916 r. wobec braku środków finansowych i działań wojennych zaprzestało działalności. Wznowiło ją w 1919 r. Wówczas to rozpoczęto druk gazet, prac z zakresu literatury, dzieł popularnonaukowych i naukowych, zleconych przez Białoruskie Towarzystwo Naukowe, oraz albumów i kalendarzy. Towarzystwo utrzymywało się z własnych środków pochodzących ze sprzedaży wydawnictw. Lata prosperity wiążą się z okresem istnienia BWRH. Większość druków partii wydawana była bowiem przez BTW. Po rozwiązaniu Hromady Towarzystwo kontynuowało wydawanie prasy białoruskiej wychodzącej w Wilnie. W 1927 r. wydrukowano: 8 zbiorów poezji, 2 powieści, 9 utworów scenicznych, 4 podręczniki, 4 książki dla dzieci, 2 utwory literatury religijnej, 8 broszur, 4 kalendarze oraz wszystkie białoruskie czasopisma wychodzące w Wilnie23. W 1930 r. BTW wydrukowało także gramatykę języka białoruskiego Bronisława Taraszkiewicza24. Na początku lat 30. praca BTW nieco podupadła. Przyczyną był brak środków finansowych. W 1935 r. zakończyło ono swoją działalność, a jego zadania częściowo przejęło Towarzystwo Wydawnicze „Ozim” z Białegostoku, częściowo zaś Białoruskie Wydawnictwo Katolickie „Biełpres” z Wilna, którym kierował ks. Adam Stankiewicz. Białoruska księgarnia „Pahonia” w Wilnie powstała w 1924 r. Jej głównym celem była sprzedaż wszystkich wydawnictw w języku białoruskim. Największe sukcesy osiągnęła w czasie działalności Hromady w latach 1925- 1927. Po aresztowaniu działaczy Hromady księgarnia była miejscem częstych kontroli i represji ze strony władz polskich oraz konfiskaty wielu wy- dawnictw25. W latach 30. zaopatrywała ona uczniów szkół białoruskich w podręczniki, zajmowała się również kolportażem białoruskich czasopism. Działalność swą prowadziła aż do wybuchu II wojny światowej26. Towarzystwo Inteligencji Białoruskiej (TIB) powstało w marcu 1927 r. w Wilnie. Jego celem była integracja inteligencji białoruskiej oraz praca na rzecz krzewienia kultury białoruskiej. Terenem działania było województwo wileńskie. Założycielami towarzystwa byli: Antoni Owsianik, Józef Mamońko, Michał Guryn, Hasan Konopacki. W połowie 1927 r. swój akces do towarzystwa zgłosili również: Bazyli Szyszkow, Wiaczesław Adamowicz (syn), Mikołaj Szyło, Iwan Pieczeszko, Józef Jaroszewicz i Paweł Wołejsza. Pierwszym prezesem towarzystwo został Antoni Owsianik27. TIB domagało się zwiększenia liczby szkół białoruskich, wydawnictw białoruskich i ich powszechnej dostępności, propagowało imprezy organizowane przez Białorusinów. Praca TIB przejawiała się przede wszystkim w składaniu kolejnych memoriałów władzom polskim. Do końca działalności, tj. do 1933 r., Towarzystwo nie zanotowało na swym koncie większych sukcesów28. Białoruskie Towarzystwo Oświatowe „Praświeta” (BTO) powstało pod koniec 1924 r. z inicjatywy działaczy polonofilskiej Tymczasowej Rady Białoruskiej jako organizacja konkurencyjna dla Towarzystwa Szkoły Białoruskiej. Jego pierwszym prezesem został Makary Kościewicz. BTO swą działalność skupiło na rozpowszechnianiu wydawnictw białoruskich w terenie i organizacji przedstawień scenicznych29. Po zamachu majowym, wraz z Tymczasową Radą Białoruską wezwało ono do obwołania Piłsudskiego prezydentem RP30. Finansowane było przez Tymczasową Radą Białoruską, a właściwie przez władze polskie. W 1929 r. z powodu zmniejszenia pomocy finansowej działalność jego zaczęła podupadać. Władze „Praświety” chcąc zapobiec ostatecznemu upadkowi Towarzystwa rozpoczęły poszukiwania sojuszników w ugrupowaniach Umiastowskiego i Ostrowskiego, które jednak nie kwapiły się do udzielenia pomocy31. W styczniu 1930 r. „Praświeta” zaprzestała działalności kulturalno- oświatowej i wystąpiła do władz państwowych z żądaniem nadania autonomii ziemiom białoruskim znajdującym się w granicach RP. Po dwuletniej przer- wie spowodowanej brakiem środków finansowych, w 1933 r. BTO wznowiło działalność32. Jednakże w 1934 r. kłopoty finansowe ponownie sparaliżowały działalność Towarzystwa. Pogłębiały je również wzajemne animozje pomiędzy poszczególnymi jego działaczami. W 1936 r. działalność „Praświety” ograniczyła się jedynie do wydawania czasopisma „Rodny Kraj”33. Pod koniec tego roku praca Towarzystwa ustała. Kontynuatorem działalności „Praświety” było Towarzystwo Oświaty Białoruskiej powstałe w Warszawie w grudniu 1937 r. Nie miało ono prawa zakładania oddziałów w terenie. Jego prezesem został Jan Hapanowicz, a zastępcą Mikołaj Orsza34. Już w maju 1938 r. Towarzystwo próbowało nawiązać kontakt z Białorusinami z Wilna, lecz władze polskie sprzeciwiły się temu, uzasadniając swe postanowienie koniecznością zerwania kontaktów z osobami pozostającymi pod wpływami komunistów35. W ten sposób Towarzystwo warszawskie znalazło się w izolacji. Taka sytuacja utrzymała się do września 1939 r.

http://www.wrower.pl/kupowanie/JakiRowerKupic2006.php#RoweryDo700 rowery

http://www.wup.mazowsze.pl/news/0408/6_1_1d.pdf

А а Б б В в Г г Д д Е е Ё ё Ж ж З з И и Й й К к Л л М м Н н О о П п Р р С с Т т У у Ф ф Х х Ц ц Ч ч Ш ш Щ щ Ъ ъ Ы ы Ь ь Э э Ю ю Я я ѓ є і ї ј љ њ Ґ ґ

Gregorij Rožman (alternative spellings: Gregory, Gregori, Gregorio, Grigorij Rozman) (1883-1959) was a Bishop of Ljubljana, Slovenia (1930-1945). His prominent role in the Second World War has made him a much discussed figure in Slovenia. While the Catholic Church in Slovenia and others maintain he was a pragmatist who sought the best for the people in difficult circumstances, extensive evidence leads many people to believe that he was a leading collaborator with Italian and German occupying forces.

He was born into a Slovene family in 1883 in Dolinčiče, (Austrian: Dolintschitschach) near Feistritz ob Bleiburg in Austria. He became a priest (1907) and a Doctor of Theology (1912). From 1919 he was a lecturer in canonical law at the Theological Faculty in Ljubljana, and was made Bishop of Ljubljana in 1930.

Spis treści 1 War time collaboration 2 After the war 3 Rehabilitation and lawsuits 4 Geneza 5 Działania Grupy Operacyjnej 5.1 13/14 września 6 14 września 7 Bibliografia

[edytuj] War time collaboration

Rožman is known to have been an anti-Semite,^[1] and passionately anti-communist ^[2], referring to the Partisans as "wolves and jackals" ^[3]. He was on friendly terms with SS General Erwin Rösener, who ordered mass executions of civilians ^[4] in Slovenia and was posthumously on the indictment at Nuremberg for war crimes ^[5]. Yugoslavia was invaded by the Wehrmacht on 6 April 1941; following their swift victory, Yugoslavia was partitioned by the Axis powers, with Ljubljana and much of the rest of Slovenia going to the Italian zone ^[6]. Rožman publicly welcomed the arrival of the Italians ^[7][8]. On 3 May 1941 the region was incorporated into Italy as a province^[9], and Rožman wrote a memorandum to Mussolini saying

"Excellency! A decree has been published today, via which the Slovenian territory occupied by the Italian army has been incorporated into Italy. When I consider this, I thank your Excellency ... I express absolute loyalty and ask God to bless you and our aspirations for the welfare of our people" ^[10].

He celebrated masses for the Italian troops, and a mass of thanksgiving to Mussolini on 22 May 1941 at Ljubljana Cathedral ^[11]. Rožman referred to the Italians as powers "which God has established" with whom Church representatives will "be pleased to co-operate" ^[12]. In 1942, he began to attempt to turn his city from 'Red Ljubljana' into 'White Ljubljana', in other words, a place more sympathetic to the occupying forces ^[13]. From 1942 on, Rožman played a "leadership/co-ordination role" ^[14] in various anti-Partisan collaborationist militias; the Vaške Straze (Village Guards) and Slovenska legija (Slovenian Legion). On 12 September 1942 he sent a memorandum to Italian General Mario Robotti on behalf of those Slovenes ready to "seriously co-operate with the Italian authorities" asking Robotti to allow the formation of militia so that "subversive and rebellious elements [can be] suppressed" and that "weapons will be used against subversive elements that still endanger the country with either weapons or rebellious propaganda" ^[15].
On 21 June 1943, there was a large demonstration by women in Ljubljana appealing to Rožman to help secure the freedom of family members imprisoned by the Italians at Rab concentration camp and other places. It was reported that

“Bishop Rožman and other priests stood at the open windows, laughed at the women and insulted them" ^[16].

After the capitulation of Italy (September 1943), Ljubljana was occupied by the Germans. Rožman recommended to Friedrich Rainer, Nazi Gauleiter of Carinthia that notorious anti-Semite Leon Rupnik should be the president of the new provincial government ^[17], and Rupnik was then duly appointed on 22 September 1943. Rožman issued a pastoral letter on 30 November 1943, urging his faithful to fight for Germany. He claimed that

“only by this courageous fighting and industrious work for God, for the people and the Fatherland will we, under the leadership of Germany, assure our existence and better future in the fight against the Jewish conspiracy” ^[18].

He was frequently seen at formal and informal events chatting with SS General Erwin Rösener ^{[19][20][21][22][23]}, the commander of German forces in the province. From 1943 until the end of the war, Rožman was closely associated ^[24] with the anti-Partisan, anti-communist and anti-Semitic ^[25][26] Domobranci, the Slovenian Home Guard forces formed by order of SS General Rösener on 24 September 1943 ^[27]. Rožman performed a mass religiously 'cleansing' the Domobranci prior to them swearing a collective oath of allegiance to Adolf Hitler at Ljubljana central stadium on 20 April 1944 (see article on Slovenian Home Guard). In his Christmas message to the Domobranci at the end of 1944 Rožman wrote “You are defending your nation against wolves and jackals (…) who are poisoning souls with the foreign mentality of atheistic communism” ^[28]. On 30 January 1945 the Domobranci once again swore loyalty to Hitler; Rožman stood on the pedestal between Leon Rupnik and Erwin Rösener as they paraded past after the ceremony ^[29]. At the end of the war, he fled to the British zone of Austria ^[30]. Rožman was put on trial in absentia by the military court of the 4th Yugoslav Army in Ljubljana for treason and other crimes; convicted and sentenced in absentia to 18 years imprisonment on 30 August 1946 ^[31].

[edytuj] After the war

Various leading Catholic figures from Yugoslavia were indicted for war crimes but managed to escape. These included Bishop Ivan Šarić of Sarajevo, the ‘hangman of the Serbs’ who had set about forcibly converting the local Orthodox population to Catholicism. Rožman and Šarić were reported by the CIA to be living together at the Bishop’s Palace at Klagenfurt, Austria, in October 1946 ^[32]. Rožman began to appear in American and British intelligence reports as being involved in ratlines that spirited wanted Nazi and collaborationist fugitives out of Europe ^{[33] [34]}. Declassified documents also show that Bishop Rožman was funneling money to South America from a Swiss bank account set up "to aid refugees of the Catholic religion." U.S. military attaché Davis Harrington reported on 9 March 1948 ^[35] that "Rožman is going to Bern to take care of these finances. The money is in a Swiss bank, and he plans to have most of it sent through to Italy and from there sent to the Ustashas in Argentina" ^[36]

“In Berne, Rožman’s Ustashi friends were engaged in wholesale fraud, using the black market to convert the gold into dollars, and later, into Austrian schillings. ‘Aid to the refugees is accounted for at the official rate of exchange for dollars,’ the American officers noted, adding that ‘malpractices have been carried on (officially, the dollar is worth 10 schillings; on the black market, 100 to 150). According to reliable information: ‘Rožman is going to Berne to take care of these finances. The money is in a Swiss bank, and he plans to have most of it sent through to Italy and from there to the Ustaše in [the] Argentine.’” ^[37]

“A short time later Rožman duly arrived in Berne, accompanied by Bishop Ivan Šarić, the ‘hangman’ of Sarajevo. By the end of May 1948, Rožman had apparently carried out this money laundering operation for the Ustashi, for he visited the U.S. Consulate in Zurich and was given a ‘non-quota immigration visa as a minister of religion.’ He then traveled to the United States and settled in Cleveland, Ohio. The circle was now almost complete. Pavelić’s stolen ‘treasure’ had been tracked down through close monitoring of the movements and activities of the quisling Bishop of Ljubljana...” ^{[38] [39]}

After settling permanently in Cleveland, Ohio, Rožman is recorded as having visited Argentina on three occasions, in 1949, 1952 and 1956 ^[40]. He died in Cleveland on 16 November 1959.

[edytuj] Rehabilitation and lawsuits

In recent years, a campaign has been mounted by the Roman Catholic Church and others to rehabilitate the memory of Gregorij Rožman ^{[41] [42] [43]}. An official request for his rehabilitation was made by Slovenian Public Prosecutor Anton Drobnič prior to the visit to Slovenia by Pope John Paul II in 1999 ^[44]. On the basis, among other things, that he should have had the right to defend himself, Rožman's 1946 conviction has been overturned by the Slovenian Supreme Court (11 October 2007) and his case sent to the court of first instance for retrial, a decision welcomed by the Church ^[45][46]. There are various court cases pending regarding the post-war activities of Rožman and others, including Naumovic v Swiss National Bank ^[47], Levy v CIA and Alperin v Vatican Bank ^[48]. See also Class action suit against the Vatican Bank and others.]]

Bishop Gregorio Rožman Deceased Bishop of Ljubljana Date Age Event Title 9 Mar 1883 Born Smikel pri Pliberku 21 Jul 1907 24.4 Ordained Priest Priest 17 Mar 1929 46.0 Appointed Coadjutor Bishop of Ljubljana, Slovenia

17 Mar 1929 46.0 Appointed Titular Bishop of Semta

14 Jul 1929 46.3 Ordained Bishop Titular Bishop of Semta

17 May 1930 47.2 Succeeded Bishop of Ljubljana, Slovenia

16 Nov 1959 76.7 Died Bishop of Ljubljana, Slovenia

• a priest for 52.3 years • a bishop for 30.3 years • Principal Consecrator: o Archbishop Antonio Bonaventura Jeglic †

Episcopal Lineage / Apostolic Succession: • Bishop Gregorio Rožman † (1929) • Archbishop Antonio Bonaventura Jeglic †

http://www.catholic-hierarchy.org/bishop/brozm.html

Lyenko Urbanchich (alternative spellings: Ljenko Urbančič and Urbancic) (1922-2006) was a Slovenian-born Australian political activist. He was the most powerful of the central and eastern European Nazi collaborators and war criminals who infiltrated the Liberal Party of Australia from the 1950s and coalesced with Australian rightists to form the ‘Uglies’ faction ^[49].
A charismatic and highly motivated extremist leader, Urbanchich died without ever publicly acknowledging his role as a senior Nazi collaborator and propagandist in Slovenia during World War II. In private, he acknowledged that his wartime anti-Jewish tirades were bound to have offended many Australians, although he persistently pursued anti-Semitic causes at all levels of his political life.

Born in 1922 in what became Yugoslavia, Urbanchich grew up in an era of left and right totalitarianism. At a young age, he chose fascism and in sixth grade was expelled from school as an ardent member of Yugoslavia's pro-Nazi party, the ZBOR, for which he became a capable organiser and propagandist at university in Slovenia's capital, Ljubljana. The son of a poor customs official, Urbanchich was 18 when Germany and Italy annexed and divided Slovenia in 1941. He was sent to the Italian Gonars concentration camp for nine months for organising a pro-German military unit.
Following Italy's surrender in September 1943, the Nazis quickly occupied the Italian zone of Slovenia and made Urbanchich's mentor, Leon Rupnik, Slovenia's puppet ‘president’. At 20, Urbanchich was catapulted into a senior position in the German quisling administration. In early October 1943, Urbanchich wrote his first pro-Nazi article and organised the first SS-backed Slovenian Home Guard volunteers, for which he was promoted into the Information Department, the Nazi-controlled propaganda section. In the following 18 months, Urbanchich became "Ljubljana's Little Goebbels" ^[50], as he spewed forth streams of Nazi propaganda in newspapers and on radio. His themes were invariably the same: communist Jews controlled Britain and the US, who were using ‘negroes’ in their war against Hitler's New Europe. In typical style, broadcasting on Radio Ljubljana in June 1944 Urbanchich said:
“All those Anglophiles – that word is actually wrong, as they are not Anglophiles, but fruitcakes – must bear in mind that our anti-Communist battle would be all in vain if we were to make such a fatal mistake and take today’s Anglo-American invasion troops for anything other than what they are, a Jewish-communist tool” ^[51].
"... it is not important that I speak to you as the youngest Slovene journalist . . . (what is important is that) the truth which is older than I, which is centuries old (be proclaimed). That is, the truth about all the vile intentions of the chosen people, the 15 million Israeli race roaming the world". He went on "We went to war for Jewish interests, for the benefit of international communism", and the responsibility rested "with those 'allies', the British, Soviets and Masons, and above all, and I stress the words above all, the Jews - sworn enemies of Christianity and all the non-Jewish world".
Later in the broadcast he concluded with a tirade against the Chinese, Indian and African troops fighting against the Reich on European soil, and then with a rallying cry to his listeners to:
“. . . follow our leader, the experienced and homeland-loving General Rupnik, about whom we can say that God himself has sent him to us . . . It is our duty to repeat over and over again, to exhaustion, that there is only one way, the way of General Rupnik”. ^[52][53].

Despite Urbanchich's efforts, the communist-led Yugoslav Partisans won the war and in 1945 he fled from Slovenia. Allied policy was to return proven war criminals, traitors and quislings to Tito's government, and thousands were repatriated and summarily executed. Western policy also excluded collaborators, classified as 'blacks' or 'greys', from immigration to the West. Only 'whites' (Nazi victims) could enter countries such as Australia. Urbanchich not only avoided extradition and certain death, but was 'bleached' from 'black' to 'grey' and finally to 'white', despite being on the West's final list of 44 proven Nazi collaborators. He was released from British custody in May 1948, and accepted for migration under Australia's Displaced Persons scheme just 18 months later in 1950 ^[54]. A painter and sculptor, he was president of the Liberal Party's Five Dock branch in 1974. During the 1970s and 1980s, he headed an unofficial Liberal faction in Sydney, New South Wales that became known as "the Uglies". In 1979 allegations were made in an ABC documentary and in the New South Wales and Federal parliaments that Urbanchich had been a Nazi collaborator and anti-Semitic propagandist for the Slovenian government during World War II. He vigorously denied the claims, but in 1986 he admitted that "I did follow (Leon) Rupnik and I thought it was correct thing to do at that particular time" ^[55]. In the New South Wales Parliament on 23 May 2006 Paul Lynch, NSW Minister for Local Government, Minister for Aboriginal Affairs and Mental Health Minister described Urbanchich in Parliament as "that fascist, ... that Nazi, Lyenko Urbanchich. Undoubtedly he is a man of incredibly bad reputation. He is in essence a paradigm of intolerance, someone with a complete lack of compassion" ^[56].

МЕЙЕР Юрий Константинович. Родился в 1897 г. в Самаре. Из потомственных дворян. В 1915 г. окончил гимназию с серебрянной медалью и поступил в Императорский Александровский Лицей (Петербург). После закрытия Лицея, (после февральской революции) поступил в Пажеский Корпус. 1 сентября 1918 г. произведен в прапорщики. После захвата власти большевиками с семьей переехал в Киев, где стояли немецкие войска. Вступил в Добровольческую армию. Служил командиром кавалерийского взвода 3-го эскадрона Лейб гвардии Кирасирского Его Величиства полка. Был ранен и вместе с госпиталем перевезен в Турцию. После выздоровления переехал в Югославию, где поступил в немецкую торговую фирму. В последствии стал хозяином собственного дела и небольшого банка. Являлся председателем Монархического Союза студентов и членом Высшего Монархического Совета. Принимал участие и выступал на Втором всеэмигранском съезде в Париже (1922 г.) В начале 2-й Мировой войны, благодаря знанию немецкого языка был приглашен в Русский Корпус переводчиком, однако вскоре освобождается от должности. Переезжает в Германию и как немец по крови принимает германское гражданство (Чухнов..с.139). Присоеденился к РОА. Работал в Главном Гражданском Управлении КОНРа. В марте 1945 г. вел переговоры с немецким Рабочим Фронтом о введении туда полномочных представителей КОНРа (Хоффманн..с.332) После войны переехал в США. Стал членом правления АЦОДНР и Высшего Монархического Союза (ВМС). Сотрудничал в эмигранской антикоммунистической прессе. Публиковался под псевданимом - Иван Правцов. Автор перевода на русский язык книги С.Фрелиха «Русские и немцы между Сталиным и Гитлером». В 1973 г. совместно с П.Н.Будзиловичем основал Конгресс Русских Американцев. Скончался в 1994 г. Источники: Фомин Е. 80 лет на службе России // Наща страна, 28.01.95, с.3; МЕССНЕР Георгий Викторович. Родился 10 апреля 1928 г в Скопье (Югославия) в семье бывшего офицера Русской армии генерала П.Н.Врангеля. Учился в немецкой, а затем в Белградской русской гимназиях. Сотрудничал с НТС. В 1944 г. после немецкой эвакуации Белграда оказался в Эгере (Судеты), а затем в лагере Сент-Йоханн (Австрия), в котором скрывались от репрессий Гестапо многие русские, связанные с НТС. После расформирования немцами лагеря, в марте 1945 г. вступил в офицерскую школу ВС КОНР в Мюнзингене. Как югославский подданный избежал репатриации. После капитуляции Германии включился в общественную, скаутскую и политическую деятельность в беженских лагерях «ДИ-Пи» под Мюнхеном. В 1946 г. вступил в НТС. В 1950 г. переехал в США. Работал на заводе. Окончил электротехнический факультет Нью-Йорского университета. Работал в технической фирме. Автор более 150 научных статей. Был членом и председателем ряда профессиональных объединений в области микроэлектроники. Являлся скаутинструктором Организации Российских Юных Разведчиков (ОРЮР). Скончался 24 января 1996 г. в Си-Клиффе под Нью-Йорком. Похоронен в Лейквуде (Нью-Джерси) на русском кладбище («Н.Часовой..с.264) Источники: Месснер Г.В.(некролог)// Новый часовой, Спб.1996,№ 4. НОВОСИЛЬЦЕВ Игорь Леонидович. Родился 25.08.1905 г. в Калуге. Из древнего дворянского рода. Начальное образование получил в семье. В Гражданскую войну вместе с родителями эмигрировал в Югославию. Поступил в 4-й класс 1-го Русского Кадетского Корпуса, размещавшегося сначало в Панчево, а затем в Сараево. За отличную учебу был удостоен степендий ген. Врангеля и ген.Сидорина. В 1925 г. окончил Корпус с произведством в унтер-офицеры. Переехал в Чехию. Шесть симестров учился в Лесном институте, однако из-за невозможности получения работы по специальности после его окончания, вынужден был оставить учебу. Являлся слушателем Русского Народного Университета (Прага). Играл в Русском театре. Служил в коммерческих фирмах. Во время 2-й Мировой войны жил в Германии (Мюнхен), работал на радио в Берлине. В конце войны, по личной рекомендации А.А.Власова возглавил отдел культуры и искуства КОНР. Не являясь советским подданным не был выдан СССР. После войны перехал в Италию. Являлся представителем Синода по переселению. Активный деятель по спасению участников РОД от репатриации. В 1962 г. переехал в США. Преподавал русский язык в Школе интенсивного изучения русского языка для ВВС США при Сиракузском университете. Автор ряда публикаций по истории Русского Освободительного Движения. В настоящее время проживает в США. Занимается благотворительной деятельностью. Источники: Беседа с И.Л.Новосильцевым 10.10.1996 г. Магнитофонная запись. «Архив РОА» (Москва) СЕВАСТЬЯНОВ Андрей Никитович. Родился в 1887 г. в Москве. На первом допросе (18февраля 1946 г.) в Управлении контразведки «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии, сообщил, что родился в 1885 г. и является кадровым артиллерийским офицером царской армии, окончил Михайловское артиллерийское училище, учился в Артиллерийской академии, но, не закончив ее, в 1915 г. ушел на фронт. Служил в артиллерийских частях, дослужился до чина штабс-капитана, награжден семью орденами, в том числе орденом св. Георгия 4-й степени. На последеющих допросах Севастьянов изменил свои биографические данные. Он показал, что родился в 1887 г. в семье приказчика. Окончил в 1905 году коммерческое училище, поступил в Высшее техническое училище, но через год ушел оттуда. Работал конторщиком в различных московских торговых фирмах. В 1915 г. вступил на правах вольноопределяющегося в армию, получил назначение в 64-ю артиллерийскую бригаду в чине бомбардира. 17 февраля 1916 г. был награжден Георгиевским крестов 4-й степени. Изложенные сведения подтверждались справкой из Центрального государственного военно-исторического архива. Через два месяца (!) он был произведен в прапорщики. Однако, документальные подтверждения о производстве в чин и награждении другими орденами, отсутствуют. В 1918 г. вступил в Красную Армию, служил помощником начальника артиллерии 2-й стрелковой дивизии, затем в Главном артиллерийском управлении и в Управлении артиллерии Московского военного округа. После демобилизации из армии в 1922 г. работал бухгалтером в различных учреждениях. Согласно советским источникам, трижду привлекался к уголовной ответственности: в 1924 г.-за спекуляцию золотом и валютой (административно выслан на два месяца), в 1927 г.- за растрату (приговорен народным судом к 7 годам заключения), в 1938 г.- за растрату (от следствия скрылся, жил в Москве нелегально). С началом войны, записался в ополчение. Как специалист, был направлен в 266 стрелковую дивизию на должность начальника артиллерии в звании комбрига. В сентябре 1941 г. оказался в окружении и попал в плен (по советским источникам, сдался добровольно).Находился в различных лагерях военнопленных в Киеве, Владимир-Волынском, Шталаге 3а. В июле 1942 г.переведен в Вульгайде а в августе в Офлаг ХШ-Д в Хаммельсбурге, где принял активное участие в работе «исторического кабинета». В ноябре того же года подал заявление о вступлении в военно-строительную организацию ТОДТ и был назначен начальником «Высшей русско-немецкой школы специалистов», а по совместительству -начальником управления «Волга». Подал заявление о вступлении в РОА и 20 октября 1943 г.зачислен в офицерский резерв школы пропагандистов в чине генерал-майора РОА. Расстрелян 10 марта 1947 г. ( С-Г//ВИЖ,№ 2,93. С.15-16) ТОМАШЕВСКИЙ Михаил Викентьевич. Родился в г. Риге. Окончил Чугуевское военное училище. В чине поручика принял участие в 1-й Мировой войне. В Добровольческой армии служил на бронепоезде «Генерал Алексеев» 1-го гвардейского дивизиона, а затем на тяжелом бронепоезде «На Москву». С бронепоездпми и в частях «цветного» корпуса ген. Кутепова принимал участия в боях на Донбасе, под Царицыным, в Харькове, под Орлом, в Новороссийске. В конце Гражданской войны вместе с госпиталем, в котором находился на излечении от тифа, эвакуировался в Крым а оттуда в эмиграцию. Сотрудничает с организацией ген.Кутепова. В 1932 г. вступает в НТСНП (выходит из нее в середине 1950-х гг.). В годы 2-й Мировой войны вступает в РОА. Выполняет ряд ответственных поручений ген.Власова. В конце войны -полномочный представитель КОНРа для ведения переговоров с войсками союзников. После капитуляции Германии принимал деятельное участие в спасении чинов РОА от репатриации. Продолжает активную антикоммунистическую борьбу. Сотрудничает с рядом местных организаций чехов, поляков, немцев и сербов. Принимает участие в работе Американско-русского антикоммунистического комитета в Чикаго, с 1962 г. сотрудничает с организациями СБОНРа в Аргентине, США и Канаде. Занимается публицистической деятельностью. В 1965 г. при содействии СБОНРа публикует русский перевод книги Ю.Торвальда. Скончался в 1968 г. в Чикаго. Источники: Информационный листок СБОНР. Изд СБОНР.1968, № 129 (август),с-28-29. ШАТОВ Николай Степанович. Родился в 1901 г. в деревне Шатово Котельнического района Кировской области. В начале войны - подполковник, начальник артиллерийского снабжения Северо-Кавказского военного округа. Добровольно перешел на сторону немцев для борьбы с большевизмом. В июле 1942 г. направлен в Хаммельбургский лагерь. Летом 1942 г. вступил в «русскую трудовую народную партию» и вскоре стал председателем его комитета. Являлся инспектором Управления пропаганды КОНР ШАТОВ (КАШТАНОВ Петр Васильевич) Михаил Васильевич. Родился 5 июля 1920 г. под Рязанью в крестьянской семье. Служил в пограничных частях. В 1942 г. попал в окружение и был взят в плен. Вступил в Русскую народно-национальную армию (РННА). В боях с партизанами был неоднократно ранен. С конца 1944 г. -начальник отряда личной охраны генерала Власова. Капитан РОА. Скончался 22 октября 1980 г. в США. Похоронен на кладбище в Новом Дивееве. Источники: Полчанинов Р. Еще раз о справочнике Шатова // Новое русское слово, 12.04.93. с.9) КАЛУГИН Михаил Алексеевич. Родился 19.07.1897 г. В Красной армии начальник особого отдела штаба Северокавказского военного округа. В 1942 г. вступил в Боевой союз русских националистов («Дружина»). Первый начальник личной канцелярии ген. Власова. С середины 1943 г. комендант Главной Квартиры. Один из создателей и ответственных работников Отдела безопасности КОНРа. До декабря 1944 г. являлся его начальником. Подполковник РОА. После войны эмигрировал в Англию. Скончался 19.06.1953 г. в Мюнхене во время операции рака желудка. (СБОНР..с.124; Хоффманн..с.30, Туманов Т. Из воспоминаний // Борьба, № 82, с.39; Фрелих..с.60,98). КОНСТАНТИНОВ Дмитрий Васильевич (Протоиерей о.Димитрий). Родился в 1908 г. в Санкт-Петербурге. Там же получил среднее и высшее гуманитарное образование. Одновременно с 1924 г. служил чтецом церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы вплоть до ее закрытия в 1929 г. После окончания в 1933 г. аспирантуры Ленинградского научно-исследовательского института книговедения совмещал редакторскую и научную работу с преподавательской деятельностью в ленинградских вузах, подготовил к защите докторскую диссертацию «Издательская деятельность Петра Великого». В 1941 г. после окончания офицерского училища в звании лейтенанта направлен на фронт. В 1944 г. был захвачен в плен и отправлен в лагерь для военнопленных. Вскоре был освобожден и направлен в Берлин, где в ноябре 1944 г. рукоположен сначала в сан дьякона митрополитом Анатасием, а затем и иерея митрополитом Серафимом. До окончания войны выполняет поручения по обслуживанию православных на территории Германии, а впоследствии священствует в приходах оккупациолнных зон союзников и ведет церковный отдел в газете «Эхо», издававшейся в Регенсбурге (Бавария). В 1949 г. уезжает в Аргентину. Служит в Свято-Троицком кафедральном соборе Буэнос-Айреса, а в 1955 г. после возведения в сан протоиерея становится настоятелем церкви Казанской иконы Божией Матери. Одновременно продолжает публицистическую деятельность в издававшейся им церковно-общественной газете «Новое слово». С середины 1950-х гг. тесно сотрудничает с Мюнхенским институтом по изучению истории и культуры СССР. В 1960 г. Северо-Американская Митрополия переводит о.Димитрия в Свято-Троицкий кафедральный собор Сан-Франциско, а затем, в Сиракузы (штат Нью-Йорк), где в свободное время он преподает русский язык и литературу в местном университете. С 1964 г. становится настоятелем Свято-Благовещенской церкви в Мейнарде под Бостоном. Одновременно сотрудничает в газете «Новое Русское Слово», пишет ряд научных книг и статей по истории Русской Православной Церкви. В 1968 г. его назначается настоятелем церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Бостоне. С 1972 г. живет в Вест-Хаянниспорте (штат Массачусетс), где по благославению церковных властей открывает часовню в честь Казанской иконы Божьей Матери. Продолжая священствовать, занимается и исследованиями в новейшей истории Русской Православной Церкви. ЛАПИН Николай Федорович. Родился в 1916 г. Окончил Владивостокский университет. Служил на Дальнем Востоке в погранотряде в должности помощника начальника отряда по агентурной разведке. После увольнения в запас работал директором средней школы в Омске. По некоторым данным, в 1938-1939 гг. находился в Китае, в качестве переводчика советского военного советника «Волкова» (полковника А.А.Власова). 22 июня 1941 г. назначен помощником начальника разведотдела штаба стрелкового корпуса, а затем -помощник начальника по агентурной разведке штаба 19-й армии. Старший лейтенант. В октябре 1941 г. под Вязьмой попал в плен. В декабре 1942 г. окончил курсы пропагандистов в Вульгайде. В марте 1943 г. направлен в Дабендорф преподавателем учебной группы. С октября 1943 г. по сентябрь 1944 г. работал в Париже редактором «Информационного листка» для русских добровольческих частей. Летом 1944 гю вступил в НТС. В ноябре 1944 г. возвратился в Дабендорф. Работал в газете «Доброволец». В ноябре 1944 г. переведен в разведывательный отдел штаба ВС КОНР на должность помощника начальника отделения агентурной разведки. Капитан ВС КОНР (1944 г.).Интернирован американцами. Содержался в лагере Аугсбург, Секкенхайм, с октября 1945 г. - в лагере УСС США Оберуссель откуда убыл 7 марта 1946 г. Источник: Комментарии К.Александрова к публикации «Из записной книжки генерал-майора В.Ф.Малышкина (1945-1946 гг.) //»Русское прошлое», СПб., 1996, Кн.6,с.414.) ЛАРИОНОВ Виктор Александрович. В 1917 гю окончил Михайловское артиллерийское училище. В рядах Марковской артиллерийской бригады принимал участие в Белом движении. Произведен в чин капитана. После Гражданской войны эмигрировал за границу. Являлся активным деятелем Боевой Организации ген.А.П.Кутепова. Участник террористической акции -взрыва партклуба в Ленинграде 7 июня 1927 г. в результате которого было ранено 40 партработников. Основатель кружка «Белая идея». Играл видную роль в секретной организации РОВСа «Внутренняя линия» В годы войны сотрудничал с абвером. В 1944-1945 гг.- офицер по особым поручениям (для разведки и контрразведки) при Главном Организационном Управлении КОНР. Автор мемуаров «Последние юнкера» (Франкфурт-на-Майне, 1984.) Источники: Комментарии К.Александрова к публикации «Из записной книжки генерал-майора В.Ф.Малышкина (1945-1946 гг.) // Русское прошлое. СПб.,1996,Кн.6,с.391. ЛЕВЕНЦЕВ Николай Осипович. Поручик РОА. Начальник отдела кадров КОНРа. Трагически погиб в 1945 г. в городе Пильзене во время бомбежки эшелона КОНРа (СБОНР..с.124) ЛЕВИЦКИЙ Дмитрий Александрович. Родился в 1907 г. В 1935 г. окончил юридический факультет Латвийского Университета в Риге. Служил юристом в страховом обществе. В 1943 г. во время визита генерала Власова в Ригу присоединился к РОД. В 1944-45 гг.- секретарь Главного Организационного Управления КОНР. После войны эмигрировал в США. В 1969 г. окончил славянский отдел Университета в Пенсильвании. Автор монографии «Аркадий Аверченко: жизненный путь» (1973) и ряда историко-публицистических статей. Источники: Комментарии К.Александрова к публикации «Из записной книжки генерал-майора В.Ф.Малышкина (1945-1946 гг).//Русское прошлое. СПб.1996, Кн.6,с.385 ЛЕГОСТАЕВ Филипп Михайлович. Родился в 1911 г. в деревне Павлово Вологодской губернии. Учился в Архангельске, некоторое время работал помощником пекаря. Позже переезжает в Мурманск. Ходит на рыболовных траулерах юнгой, коком, матросом. После успешной командировки в Данциг для приемки и перегона в Мурманск траулера, построенного по советскому заказу, был назначен ответственным секретарем по физкультуре Архангельского горсовета, а затем и председателем бюро физкультуры Северного краевого совета профсоюзов. В 1932 г. поступает в ГЦОЛИФК (Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры им. Сталина) — привилегированное военизированное учебное заведение в Москве, считавшееся резервом охраны Кремля. Закончив институт, работал преподавателем физкультуры в Высшей партшколе (Высшая школа парторганизаторов при ЦК ВКП(б)). С 1937 по 1939 г. - начальник группы руководящих и инструкторских кадров, а в 1940-41 гг. начальник отдела кадров Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР. В период 1939-40 гг. участвует в польской и финской кампаниях в должности командира роты. По окончании финской войны является членом подкомиссии по демаркации границы. С 1942 г. снова в армии в должности первого помощника начальника оперотдела штаба 8-й стрелковой дивизии. В ноябре 1942 г., выводя из окружения группу из 170 бойцов и командиров, после неравного боя попадает в плен и до 1943 г. находится в пересыльном лагере для военнопленных под Рославлем. Там вступает в ряды РОА и до 1944 г. работает начальником физической подготовки в Школе пропагандистов РОА в Дабендорфе. Позже назначается помощником начальника штаба РОА по строевой и физической подготовке, является одним из организаторов и руководителей Союза молодежи народов России. Майор РОА.После окончания войны, с 1949 г. член руководящего совета СБОНРа и начальник штаба СВОДа (Союза воинов Освободительного движения).В 1951 г. покидает Мюнхен и переезжает в Венесуэлу. В 1952 г. основывает Институт физических методов лечения в Каракасе, а в 1958 г. - Школу лечебного массажа. Награжден венесуэльским орденом «За трудовые заслуги» 1-й степени. Продолжает активную политическую и общественную деятельность. В 1975 г. будучи исполняющим обязанности председателя СВОДа, отдает приказ о вхождении организации в состав СБОНРа. МЕЙЕР Юрий Константинович. Родился в 1897 г. в Самаре. Из потомственных дворян. В 1915 г. окончил гимназию с серебрянной медалью и поступил в Императорский Александровский Лицей (Петербург). После закрытия Лицея, (после февральской революции) поступил в Пажеский Корпус. 1 сентября 1918 г. произведен в прапорщики. После захвата власти большевиками с семьей переехал в Киев, где стояли немецкие войска. Вступил в Добровольческую армию. Служил командиром кавалерийского взвода 3-го эскадрона Лейб гвардии Кирасирского Его Величиства полка. Был ранен и вместе с госпиталем перевезен в Турцию. После выздоровления переехал в Югославию, где поступил в немецкую торговую фирму. В последствии стал хозяином собственного дела и небольшого банка. Являлся председателем Монархического Союза студентов и членом Высшего Монархического Совета. Принимал участие и выступал на Втором всеэмигранском съезде в Париже (1922 г.) В начале 2-й Мировой войны, благодаря знанию немецкого языка был приглашен в Русский Корпус переводчиком, однако вскоре освобождается от должности. Переезжает в Германию и как немец по крови принимает германское гражданство (Чухнов..с.139). Присоеденился к РОА. Работал в Главном Гражданском Управлении КОНРа. В марте 1945 г. вел переговоры с немецким Рабочим Фронтом о введении туда полномочных представителей КОНРа (Хоффманн..с.332) После войны переехал в США. Стал членом правления АЦОДНР и Высшего Монархического Союза (ВМС). Сотрудничал в эмигранской антикоммунистической прессе. Публиковался под псевданимом - Иван Правцов. Автор перевода на русский язык книги С.Фрелиха «Русские и немцы между Сталиным и Гитлером». В 1973 г. совместно с П.Н.Будзиловичем основал Конгресс Русских Американцев. Скончался в 1994 г. Источники: Фомин Е. 80 лет на службе России // Наща страна, 28.01.95, с.3; МЕССНЕР Георгий Викторович. Родился 10 апреля 1928 г в Скопье (Югославия) в семье бывшего офицера Русской армии генерала П.Н.Врангеля. Учился в немецкой, а затем в Белградской русской гимназиях. Сотрудничал с НТС. В 1944 г. после немецкой эвакуации Белграда оказался в Эгере (Судеты), а затем в лагере Сент-Йоханн (Австрия), в котором скрывались от репрессий Гестапо многие русские, связанные с НТС. После расформирования немцами лагеря, в марте 1945 г. вступил в офицерскую школу ВС КОНР в Мюнзингене. Как югославский подданный избежал репатриации. После капитуляции Германии включился в общественную, скаутскую и политическую деятельность в беженских лагерях «ДИ-Пи» под Мюнхеном. В 1946 г. вступил в НТС. В 1950 г. переехал в США. Работал на заводе. Окончил электротехнический факультет Нью-Йорского университета. Работал в технической фирме. Автор более 150 научных статей. Был членом и председателем ряда профессиональных объединений в области микроэлектроники. Являлся скаутинструктором Организации Российских Юных Разведчиков (ОРЮР). Скончался 24 января 1996 г. в Си-Клиффе под Нью-Йорком. Похоронен в Лейквуде (Нью-Джерси) на русском кладбище («Н.Часовой..с.264) Источники: Месснер Г.В.(некролог)// Новый часовой, Спб.1996,№ 4. НИКОЛАЕВ Н.П. Начальник штаба 1-й дивизии. Подполковник РОА. Опытный штабной офицер. Закончил Военную академию им.Фрунзе. В 1941 г. служил в оперативном отделе штаба 4-го механизированного корпуса, которым в районе Львова командовал генерал-майор А.А.Власов. (Хоффман..с.46) НОВОСИЛЬЦЕВ Игорь Леонидович. Родился 25.08.1905 г. в Калуге. Из древнего дворянского рода. Начальное образование получил в семье. В Гражданскую войну вместе с родителями эмигрировал в Югославию. Поступил в 4-й класс 1-го Русского Кадетского Корпуса, размещавшегося сначало в Панчево, а затем в Сараево. За отличную учебу был удостоен степендий ген. Врангеля и ген.Сидорина. В 1925 г. окончил Корпус с произведством в унтер-офицеры. Переехал в Чехию. Шесть симестров учился в Лесном институте, однако из-за невозможности получения работы по специальности после его окончания, вынужден был оставить учебу. Являлся слушателем Русского Народного Университета (Прага). Играл в Русском театре. Служил в коммерческих фирмах. Во время 2-й Мировой войны жил в Германии (Мюнхен), работал на радио в Берлине. В конце войны, по личной рекомендации А.А.Власова возглавил отдел культуры и искуства КОНР. Не являясь советским подданным не был выдан СССР. После войны перехал в Италию. Являлся представителем Синода по переселению. Активный деятель по спасению участников РОД от репатриации. В 1962 г. переехал в США. Преподавал русский язык в Школе интенсивного изучения русского языка для ВВС США при Сиракузском университете. Автор ряда публикаций по истории Русского Освободительного Движения. В настоящее время проживает в США. Занимается благотворительной деятельностью. Источники: Беседа с И.Л.Новосильцевым 10.10.1996 г. Магнитофонная запись. «Архив РОА» (Москва) РИЛЬ Владимир Федорович (Рудольф Фридрихович). Подполковник Красной Армии, помощник начальника оперативного отдела 22-й армии Западного фронта. В июле 1941 г. под Витебском попал в плен. Сотрудничал с Абверкомандой в Витебске. В апреле 1942 г. добровольно отправился в Осинторф, где формировалась РННА. Назначен начальником штаба РННА. В октябре 1942 г. после ареста второго командира РННА В.И.Боярского принял на себя командование. В феврале 1943 г. за отказ расформировать бригаду и антинемецкие настроения арестован Гестапо и посажен в концлагерь. Освобожден в сентябре 1943 г., и отправлен в Дабендорф. По окнчании курсов назначен на должность начальника пропагандистской группы РОА в Италии. С декабря 1944 г.- заместитель начальника оперативного отдела штаба ВС КОНР. В марте 1945 г. откомандирован в Берлин в распоряжение генерал-лейтенанта А.А.Власова. В 1945 г. произведен в полковники ВС КОНР. В конце апреля 1945 г. оставлен в Фюссенне со штабом ВС КОНР по личному распоряжению Власова. Сдался американцам в Инсбруке. 19 мая 1945 г. доставлен в Аугсбург, в августе переведен в Секкенхайм а в октябре - в лагерь УСС Оберуссель. В мае 1946 г. выдан советским представителям. Источники: Комментарии К.Александрова к публикации «Из записной книжки генерал-майора В.Ф.Малышкина (1945-1946 гг.)// «Русское прошлое», СПб., 1996, Кн.6,с.420) СЕВАСТЬЯНОВ Андрей Никитович. Родился в 1887 г. в Москве. На первом допросе (18февраля 1946 г.) в Управлении контразведки «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии, сообщил, что родился в 1885 г. и является кадровым артиллерийским офицером царской армии, окончил Михайловское артиллерийское училище, учился в Артиллерийской академии, но, не закончив ее, в 1915 г. ушел на фронт. Служил в артиллерийских частях, дослужился до чина штабс-капитана, награжден семью орденами, в том числе орденом св. Георгия 4-й степени. На последеющих допросах Севастьянов изменил свои биографические данные. Он показал, что родился в 1887 г. в семье приказчика. Окончил в 1905 году коммерческое училище, поступил в Высшее техническое училище, но через год ушел оттуда. Работал конторщиком в различных московских торговых фирмах. В 1915 г. вступил на правах вольноопределяющегося в армию, получил назначение в 64-ю артиллерийскую бригаду в чине бомбардира. 17 февраля 1916 г. был награжден Георгиевским крестов 4-й степени. Изложенные сведения подтверждались справкой из Центрального государственного военно-исторического архива. Через два месяца (!) он был произведен в прапорщики. Однако, документальные подтверждения о производстве в чин и награждении другими орденами, отсутствуют. В 1918 г. вступил в Красную Армию, служил помощником начальника артиллерии 2-й стрелковой дивизии, затем в Главном артиллерийском управлении и в Управлении артиллерии Московского военного округа. После демобилизации из армии в 1922 г. работал бухгалтером в различных учреждениях. Согласно советским источникам, трижду привлекался к уголовной ответственности: в 1924 г.-за спекуляцию золотом и валютой (административно выслан на два месяца), в 1927 г.- за растрату (приговорен народным судом к 7 годам заключения), в 1938 г.- за растрату (от следствия скрылся, жил в Москве нелегально). С началом войны, записался в ополчение. Как специалист, был направлен в 266 стрелковую дивизию на должность начальника артиллерии в звании комбрига. В сентябре 1941 г. оказался в окружении и попал в плен (по советским источникам, сдался добровольно).Находился в различных лагерях военнопленных в Киеве, Владимир-Волынском, Шталаге 3а. В июле 1942 г.переведен в Вульгайде а в августе в Офлаг ХШ-Д в Хаммельсбурге, где принял активное участие в работе «исторического кабинета». В ноябре того же года подал заявление о вступлении в военно-строительную организацию ТОДТ и был назначен начальником «Высшей русско-немецкой школы специалистов», а по совместительству -начальником управления «Волга». Подал заявление о вступлении в РОА и 20 октября 1943 г.зачислен в офицерский резерв школы пропагандистов в чине генерал-майора РОА. Расстрелян 10 марта 1947 г. ( С-Г//ВИЖ,№ 2,93. С.15-16) ТОМАШЕВСКИЙ Михаил Викентьевич. Родился в г. Риге. Окончил Чугуевское военное училище. В чине поручика принял участие в 1-й Мировой войне. В Добровольческой армии служил на бронепоезде «Генерал Алексеев» 1-го гвардейского дивизиона, а затем на тяжелом бронепоезде «На Москву». С бронепоездпми и в частях «цветного» корпуса ген. Кутепова принимал участия в боях на Донбасе, под Царицыным, в Харькове, под Орлом, в Новороссийске. В конце Гражданской войны вместе с госпиталем, в котором находился на излечении от тифа, эвакуировался в Крым а оттуда в эмиграцию. Сотрудничает с организацией ген.Кутепова. В 1932 г. вступает в НТСНП (выходит из нее в середине 1950-х гг.). В годы 2-й Мировой войны вступает в РОА. Выполняет ряд ответственных поручений ген.Власова. В конце войны -полномочный представитель КОНРа для ведения переговоров с войсками союзников. После капитуляции Германии принимал деятельное участие в спасении чинов РОА от репатриации. Продолжает активную антикоммунистическую борьбу. Сотрудничает с рядом местных организаций чехов, поляков, немцев и сербов. Принимает участие в работе Американско-русского антикоммунистического комитета в Чикаго, с 1962 г. сотрудничает с организациями СБОНРа в Аргентине, США и Канаде. Занимается публицистической деятельностью. В 1965 г. при содействии СБОНРа публикует русский перевод книги Ю.Торвальда. Скончался в 1968 г. в Чикаго. Источники: Информационный листок СБОНР. Изд СБОНР.1968, № 129 (август),с-28-29. ШАТОВ Николай Степанович. Родился в 1901 г. в деревне Шатово Котельнического района Кировской области. В начале войны - подполковник, начальник артиллерийского снабжения Северо-Кавказского военного округа. Добровольно перешел на сторону немцев для борьбы с большевизмом. В июле 1942 г. направлен в Хаммельбургский лагерь. Летом 1942 г. вступил в «русскую трудовую народную партию» и вскоре стал председателем его комитета. Являлся инспектором Управления пропаганды КОНР ШАТОВ (КАШТАНОВ Петр Васильевич) Михаил Васильевич. Родился 5 июля 1920 г. под Рязанью в крестьянской семье. Служил в пограничных частях. В 1942 г. попал в окружение и был взят в плен. Вступил в Русскую народно-национальную армию (РННА). В боях с партизанами был неоднократно ранен. С конца 1944 г. -начальник отряда личной охраны генерала Власова. Капитан РОА. Скончался 22 октября 1980 г. в США. Похоронен на кладбище в Новом Дивееве. Источники: Полчанинов Р. Еще раз о справочнике Шатова // Новое русское слово, 12.04.93. с.9)

Ваффен – штандартенфюрер СС Вартан Саркисян, группенфюрер Размик Назарян, командир армянских диверсионных групп капитан Мисак Торлекян, командиры привилегированных специализированных карательных структур СС генералы Г.Нжде и Д.Канаян (Дро), официальный представитель армянского легиона в рейхе Армин Джалалян, редактор геббельского еженедельника Виген Шант (сын Левона Шанта), глава антисемитского издательского центра нацистов «Пайкар» и армянского издательства в рейхе «Осанк» Сурен Бекзарян и многие другие, обладавшие высокими офицерскими чинами в гитлеровской армии. Рейхом было одобрено и издание «нацистской армянской газеты «Хайастан». Возглавил ее С.Овик – один из весомых представителей «французского бюро «Дашнакцутюна».

Боевое применение Армянского Легиона и его результаты

Широкое использование частей Армянского и других легионов на фронте началось 1942г., когда первые из сформированных в Польше и на Украине полевых батальонов были направлены на Кавказ. На туапсинском направлении с другими батальонами наступал и 808-й армянский батальон. Восточнее - в районе Нальчика и Маздока в подчинении 1-й танковой армии действовал 809-й батальон. Оценивая опыт использования частей восточных легионов на Кавказе,начальник штаба группы армий "А" генерал-лейтенант Грайфенберг указал, что 809-й армянский стрелковый батальон "действова в крупных лесных районах часто полностью самостоятельно, успешно боролся с бандами и отрядами противника и внес большой вклад в дело обеспечения умиротворения этих районов". 809-у батальону было присвоено имя "Зейтун". 16 октября 1943г. он прибыл в Бельгию для дальнейшего прохождения службы в Нидерландах (регион Зеланд). К концу 1944г. в регион Зеланд был отправлен и 812-й армянский стрелковый батальон в районы Роттердама и Амстердама. Батальон был разгромлен в окрестностях Утрехта , где последние оставшиеся в живых солдаты и офицеры сдались в плен союзникам. В 1943г. Армянский пехотный батальон I/125 вошел в состав 297-й пехотной дивизии и воевал на территории Албании. После бойев в Албании, батальон был переброюен во Францию. Он распологался в 30 км севернее г.Марсель , вблизи городка Экс-ан-Прованс. Однако на Восточнм фронте были батальоны, которые не проявили высокой боеспособности. Это было связано с тем, что часть завербованных против своей воли легионеров дезертировала или переходила на сторону Красной Армии. Такие события переполнили чашу терпения немцев и повлекло за собой решение о выводе национальных частей с Восточного фронта в оккупированные страны Европы и на второстепенные театры военных действий. Большинство батальонов было переброшено во Францию, а центром формирования Армянских батальонов стал город Манд (в Южной Франции). Батальоны либо несли службу по охране Атлантического вала (809-й и 812-й), либо действовали в центральных районах Франции против партизан (813-й). В борьбе против англо-американского вторжения большинство армянских батальонов из-за плохой вооруженности и неудовлетворительного морально-психологического состояния оказались не в состоянии противостоять превосходящему во всех отношениях противнику. Некоторые батальоны, например 809-й, были уничтожены или развалились под ударами войск союзников,другие (813-й и т.д.) оказались блокированными в "крепастях" Атлантического побережья, третьи (808-й и т.д.) были разоружены немцами из-за нежелания солдат идти в бой и многочисленных случаев дезертирства. Остатки разбитых на Западном фронте армянских батальонов были собраны на учебном полигоне в Нойхаммере.

Формирования Армянских батальонов В октябре 1941г. германская разведка начала работу по созданию из военно-полевых батальонов специального назначения, призванных содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и Среднюю Азию. Процесс организации кавказских частей был поставлен на широкую основу в январе - феврале 1942г., когда на территории Польши германское командование создало штабы и учебные лагеря четырех легионов.Центр Армянского легиона находился в Пулаве. В начале войны в Армянский Легион прибывали эмигранты,жившие в Германии, во Франции после "Армянского геноцида". Их в Германии называли арийскими беженцами. Ведущую роль в идеологической подготовке армянских легионеров играли члены национального комитета, образованных под эгидой министерства оккупированных восточных территорий. Особой популярностью среди них пользовались видные деятели национального движения периода 1918-1920гг. Гарегин Нжде и уважаемая личность в командовании Вермахта генерал Драстамат Канаян (Дро). Кроме этого в Берлине специально для армян - эмигрантов издавались газеты на армянском языке, например - еженедельник "Hayastan" (Армения) и "Hayrenik" (Родина). Армянам живущих в Германии раздовались специальные документы, которые назывались "документы для арийских беженцев". Из всех Восточных легионов лишь Армянский имел однородный национальный состав. Прибывшие из лагерей военнопленных будущие легионеры уже в подготовительных лагерях разбивались по ротам, взводам и отделениям и приступали к обучению, включавшему на первом этапе общефизическую и строевую подготовку, а также усвоение немецких команд и уставов. К концу 1942г. из Польши на фронт было отправлено 2 армянских батальона - 808-й и 809-й. В начале 1943г. за ними последовали 810-й, 812-й и 813-й, а во второй половине 1943г.- 814-й, 815-й и 816-й. В этот период на фронт было отправлено общей численностью около 20 тыс. армян. Новые центры с учебными лагерями были созданы на территории Полтавской области. Учебный лагерь Армянского легиона находился в Лохвице. До мая 1943г. на Украине удалось сформировать 3 полевых батальона Армянского легиона - I/125-й , I/198-й и II/9-й. Кроме полевых батальонов, из военнопленных армян за время войны было сформировано 22 строительных , железнодорожных , транспортных и прочих вспомогательных подразделений, обслуживающих германскую армию , но не принимавших непосредственного участия в боевых действиях.

Планируя вторжение в Советский Союз военно-политическое руководство Германского рейха, ставило перед собой ряд задач, одна из которых разрушение и расчленение многонационального советского государства путём создания национальных правительств и воинских формирований, которые после разгрома СССР должны были стать основой армий “ новых национальных государств”. Эти государства стали бы проводниками германской политики, способствуя распространению её влияния на Ближний и Средний Восток. Для достижений поставленных целей, особая ставка делалась на народы Кавказа и Средней Азии, в частности на армян, грузин и тюркских народов. Одним из способов привлечения на сторону Германии представителей этих народов стало создание Национальных Освободительных Комитетов, в которых доминирующую роль играли бывшие лидеры и военноначальники государств Армении и Грузии. Военные и политические деятели, такие как Д. Канаян (Дро), Ш. Маглакелидзе, А. Хатисян и многие другие, после установления советской власти в этих странах эмигрировали зарубеж, унеся за собой тысячи людей – не разделявших большевитских идей. С помощью Национально-Освободительных Комитетов начались формирования первых национальных “восточных” легионов (Ostlegionen) , как уже отмечалось ранее, в качестве ядра армий будущих “независимых” государств. Что касается Армянского легиона, необходимо отметить, что причиной её создания, по мнению некоторых историков, стала Турция, а точнее политика турецкого правительства. В апреле 1939 года фюрер по совету Гёринга послал Франца фон Папена в Анкару для ведения переговоров. Глава турецкого правительства Исмет Иненю и министр иностранных дел Турции Шукру Саракоглу одним из условий союза с Третьим рейхом поставили вопрос армян и армянской диаспоры в Германии (в частности Армянского НОК). Зная, что нацисты уже ведут политику выселения и уничтожения евреев, они потребовали делать то же самое с армянами, ибо “у них тоже еврейское происхождение”. Сразу после возвращения немецкой делегации в Берлин в одной из официальных газет нацистов “Der Volkischer Beobachter ” появилась статья, в которой “доказывалось” еврейское происхождение армян и следовал вывод, что с ними надо обращаться как с евреями. Это был критический момент для армян, живущих в Германии и других странах, которые в дальнейшем были оккупированы немцами. Профессор Берлинского университета Арташес Абегян написал и опубликовал в той же газете контр - статью, в которой доказывал арийско – индоевропейское происхождение армянского народа. Совершенно ясно, что первая статья стала результатом антиармянской “истерии” турецкого правительства. Этим же вопросом начала заниматься небольшая группа учённых, которая была сформирована главным идеологом германского расизма Альфредом Розенбергом (в дальнейшем - министр оккупированных восточных территорий). Через некоторое время на стол А. Гитлера легла докладная записка Розенберга, в которой, со ссылками на научные источники, признавалось якобы арийское происхождение армян. В ноябре – декабре 1941 года А. Гитлер отдал распоряжения о формировании четырех национальных формирований – Армянского, Грузинского, Туркестанского и Кавказско-магометанского, а 15 апреля 1942 г. лично разрешил использовать легионы в борьбе против партизан и на фронте в качестве “равноправных союзников”. В общих чертах процесс формирований восточных легионов шел по плану командования. Созданным воинским формированиям тюркских народов покровительствовало и всячески поддерживало в социальных и религиозных вопросах турецкое посольство. Но как только дело доходило до армян, снова вмешивалась Турция: посол этой страны в Берлине своими письмами пытался убедить немецкое командование, что армяне, даже если они и будут в немецких мундирах, создадут серьёзные проблемы в отношениях двух стран (то же самое говорилось о греческих формированиях). По некоторым данным, армян на службе у Германского рейха было около 27 тыс. человек, а из них около 3000 - были на службе у СС и немецкой разведке Абвер. Известно, что в октябре 1941 г. германская разведка начала работу по созданию из военно-полевых батальонов специального назначения, призванных содействовать продвижению немецких войск на Кавказ и Среднюю Азию. Процесс организации армянских и других кавказских частей был поставлен на широкую основу в январе – феврале 1942 г., когда на территории Польши германское командование создало штабы и учебные лагеря четырех легионов. Центр Армянского легиона находился в Пулаве, и сразу же комендантом лагеря для армянского воинского формирования был назначен обер-штурманфюрер Вальдемар Френцель - сын армянки из Тифлиса. В конце февраля генерал Дро (Драстамат Канаян) прибыл в Берлин и местные влиятельные армяне организовали аудиенцию к рейхсфюреру СС Гиммлеру. Вместе с ним были писатель Гаро Геворкян и студент – армянин из Вены – в качестве переводчика. Разговор длился полтора часа. “Что будет после победы Германии? – переспросил Гиммлер. – Турки снова двинутся с оружием в руках на Армению? Нет. И гарантом послужит создание Армянского легиона, это формирование, я думаю, сможет защитить свою родину, конечно с нашей помощью, от всех врагов…”. В конце беседы Д. Канаян пожелал посетить армянский военный лагерь, где готовились будущие легионеры и лагерь военнопленных. Попав в среду военнопленных армян, Дро, используя своё красноречие, стал убеждать присутствующих в лагере вступить в ряды Армянского легиона. Он установил связь с армянами из других лагерей и призвал их присоединится к своим - вступив в легион. Необходимо отметить, что из всех восточных легионов лишь армянский имел однородный национальный состав. Деятельность генерала Канаяна очень скоро принесла плоды. В первый же месяц около 250 добровольцев из 3-х лагерей изъявили желание присоединится к армянам, которые уже находились в учебном лагере, потом еще 1500, еще 2500 и т. д. Дро создал и первую дашнакскую партийную ячейку среди военнопленных, организовал сеть таких ячеек со всеми атрибутами политподготовки и политучёбы. Вступали в эту партию как выходцы из Армении, давно потерявшие веру в Советскую Родину, так и армяне, которые даже не владели армянским языком. Для некоторых вступление в Армянский легион было иллюзией получить новую родину – свободную Армению, а для многих – возможность не умереть с голоду в суровых лагерях для военнопленных. Однако необходимо отметить, что в самом начале создания легиона его ряды пополнялись армянами-эмигрантами, живших в Германии, в Польше, во Франции и в других странах оккупированной Европы. Среди легионеров из Германии немало были и армяне-офицеры Вермахта, а так же офицеры СС, из них, на пример Ваффен – Штандартенфюрер СС Вартан Саркисян, который в последствии с 12 декабря 1944 г"командовал армянской гренадерской ротой и кавалерийской группой СС – входивший в состав Кавказского кавалерийского соединения СС. А так же были широко известны капитан Мисак Торлакян - отвечавший за диверсионную деятельность армянских подразделений абвергруппен, группенфюрер Размик Назарян, который с октября 1944 г. командовал специальным армянским парцер-гренадерскиим подразделением СС, и многие другие, чьи семьи эмигрировали в Германию или в другие страны Европы с начала событий 1915 года. Кроме лагерей для формирования и обучения армянских легионеров, были открыты офицерские училища, где обучались будущие офицеры. Один из таких училищ находился в городке Легионово (Польша). Необходимым считаю отметить и тот факт, что в начальном этапе лидеры Армянского Национального Комитета намеревались сформировать отряды для нужд связи Вермахта. Генерал Канаян считал, что 250 – 400 легионеров окажут полноценную подмогу немцам-радистам. Однако командование требовала иного, в особенности Абвер, который был одним из первых, которого заинтересовало использование, в целях разведки и контрразведки агентов армянской национальности. В дальнейшем были созданы абвергруппы состоявшие из армян-агентов, в чии обязанности входили разведка, диверсии, вербовка и пропаганда в тылу Красной армии и армии союзников. Из таких групп отличились 114-я Дромедар201-я Карс и многие другие. Как уже отмечалось ранее, ведущую роль в идеологической подготовке армянских легионеров играли члены национального комитета, образованного под эгидой министерства оккупированных восточных территорий. Кроме Драстамата Канаяна, особой популярностью пользовался другой легендарный деятель национального движения 1918-1920 гг. Гарегин Нжде (Тер-Арутюнян). В свою очередь Нжде создал движение “Цегакрон”. Он приехал в Берлин через Болгарию 14-го июля, где работал над созданием диверсионных групп по 20-30 человек для переброски в Армению с целью пропаганды антисоветских настроений и создания Великой Армении под протекторатом Германии. В дальнейшем эти группы были переданы под командование Абвера. В Германии Нжде помогал бывший посол этой страны в Москве, старый знакомый граф Шуленберг. Через некоторое время в Берлин прибыл и молодой Сурен Бекзарян – основатель издательства “Пайкар”, сын бывшего Чрезвычайного и Полномочного посла Республики Армения в Баку. Его цель было открытие нового издательства “Осанк” (“Течение”) в рейхе, которое должно было стать идейно-подготовительным центром для армян оккупированных территорий от Одессы до Ростова. Такие центры был сформированы в Симферополе, Севастополе и в других крупных оккупированных городах, где активно действовали штабы Армянского Национального Комитета. Влиятельным на поприще пропаганды был и армянин из Германии Альфред Мурадян. Его назвали “попечителем Армянского Легиона”. Он основал движение “Арменакан” (“Айкакан”). Приехал в Германию и экс-премьер Республики Армения Александр Хатисян. На встречах с бывшим послом СССР Шуленбергом он несколько раз поднимал вопрос о статусе будущей Армении в планах рейха, уговорил этого госдеятеля договорится с фюрером об аудиенции. Однако Гитлер был непреклонен: “До полной победы никаких переговоров о статусе советских государств” – заявил он. По приказу Верховного командования с начала 1942 г. армянам, живущим в Германии и оккупированных государств, раздавались специальные документы, которые назывались “ документами для арийских беженцев”. До конца 1944 г. ведомство Геббельса публиковало еженедельник для армянских легионеров (издавался на армянском и немецком языках), редактором которого был Виген Шант, сын Левона Шанта. В том же ведомстве в качестве дикторов радиопередач на немецком, французском, русском и армянском языках работало немало армян. Кроме “ в Берлине, в Марселе и в Симферополе специально для армянского населения издавались газеты на армянском языке, такие как еженедельник “Azat Hayastan” (“Свободная Армения”) и “Hayrenik” (“Родина”). >Командующим легиона был Оберст (а позднее - Штандартенфюрер) Вартан Саркисян. Он попал в плен в чине майора Красной армии и дослужился до генерала благодаря своим большим военно-организаторским способностям. Официальным представителем Армянского легиона в рейхе был Армик Джалаян – сын бывшего министра иностранных дел Республики Армения. Его мать была немкой, и в Верховном командовании имел значительные связи. Военным атташе был зонденфюрер Альфред Мурадян – гражданин Германии, промышленник – миллионер. Пресс – атташе был Арутюн Багдасарян. Кодовое наименование Армянского легиона - “ 160 ID”. Из всех Восточных легионов лишь Армянский имел однородный национальный состав. Однако было немало случаев, когда набирались и евреи, которых армяне, таким образом, спасали от неминуемой смерти. Такое часто случалось и в других Восточных легионах.

Структура легиона и его составляющих, командный состав

Пулавы находится  на юго-востоке Польши, на  берегу реки Висла. В период оккупации страны в городе находился штаб Армянского легиона и лагерь для подготовки армян-добровольцев. Кроме этого, в городе находился и один из штабов  Армянского  НОК, который занимался идеологической  подготовкой армянских легионеров. Недалеко от города находился лагерь для военнопленных, куда часто направлялись члены национальных освободительных комитетов для привлечения пленных на их сторону.

Прибывшие из лагерей военнопленных будущие армянские легионеры уже в подготовительных лагерях разбирались по ротам, взводам и отделениям и приступали к обучению, включавшему на первом этапе общефизическую и строевую подготовку, а так же усвоение немецких команд и уставов. Военная и политическая подготовка солдат завершалось совместной присягой, которая приносилась Армянской Земле и лично рейхсканцлеру и верховному главнокомандующему Вермахта Адольфу Гитлеру. Первые 2 стрелковых батальона Армянского легиона были сформированы и отправлены в театр боевых действий уже к августу 1942 года. Это были 808-й и 809-й. В начале 1943 г. за ними последовали 810-й, 812-й и 813-й. А во второй половине 1943 г. – 814-й, 815-й и 816-й. В этот период на фронт было отправлено общей численностью около 20 тыс. легионеров. В дальнейшем новые центры с учебными лагерями были созданы на территории Полтавской области (Украина). Новый учебный лагерь и штаб Армянского легиона стал находиться в Лохвице. До мая 1943 г. на территории Украины удалось сформировать 3 стрелковых батальона Армянского легиона – I/125-й, I/198-й и II/9-й. Кроме стрелковых батальонов, из военнопленных армян, за время войны было сформировано 22 строительных, железнодорожных, транспортных, связных и прочих вспомогательных подразделений, обслуживающих германскую армию, но не принимавших непосредственного участия в боевых действиях. Как и все стрелковые батальоны Восточных Легионов, армянские имели точно определенную численность и деление на более малые боевые единицы, не отличаясь во многом также и от структуры построения самих германских подразделений. В начальном этапе командирами нескольких батальонов были немецкие офицеры, а с мая 1943 г. всеми батальонами Армянского легиона командовали армянские комбаты, которые были на этой должности формально (в основном выпускники офицерских школ). К каждому батальону был прикреплен 1 переводчик - унтер-офицер армянин, немец или русский. Укомплектованный пехотный батальон, куда входило до 1000 человек, состоял из 5 рот: 3 стрелковые, 1 пулеметная, 1 штабная. Каждая стрелковая рота делилась на 4 взвода (3 стрелковых и 1 пулеметный). Штабная рота тоже была разбита на 4 взвода (1 минометный, 1 противотанковый, 1 саперный и 1 связной). Однако были батальоны, которые включали в себя и кавалерийские части. Вот на пример, 812-й стрелковый батальон, кроме 4 рот, имел кавалерийский и вспомогательный взвод (224 лошади). На вооружении личного состава батальонов имелись не только немецкое стрелковое оружие и пулеметы, но так же и трофейное оружие советского производства. Минометный взвод имел на вооружении от 10 до 16 минометов разных калибров, а противотанковый взвод – 4-5 противотанковые пушки (45 мм). В дальнейшем противотанковые взводы были оснащены и ручными противотанковыми гранатометами “Фаустпатрон”, “Офенрор” и т. д. Армянский легион имел статус бригады (Brigade), но по количеству личного состава он представлял из себя дивизию (Division). Почти все батальоны имели своего священнослужителя и имели возможность проведения духовных мероприятий. Строго в соответствии с армянским календарем отмечались христианские праздники, проводилось крещение желающих. Известны случаи крещения местных жителей (дети получали второе – армянское имя). Общее число армянских стрелковых батальонов, сформированных до конца 1943 г., составило 11. Командным составом батальонов Армянского легиона в основном являлись армяне-выпускники военных училищ и офицерских школ. Немало было и армян-граждан Германии, которые являлись офицерами Вермахта, Абвера или СС. Кроме того, легион, в сущности, должен был стать основой будущей Армянской армии, чии офицеры представляли из себя костяк будущего военного командования “свободной” Армении. А также необходимо отметить, что в начале 1944 г. даже было сформировано Армянское подразделение, состоящее из младших офицеров вермахта и СС. Кроме батальонов Армянского легиона из армян-добровльцев создавались и иные формирования, которые включались в специальные добровольческие соединения, созданными командованием вермахта, Абвера или СС. Одной из таких являлась особое соединение “Bergmann” (“Горец”), которая была сформирована в марте 1942 г. в Нойхаммере. Она включала в себя 2 спецподразделения - “Тамара I” и “Тамара II”. “Тамара I” делилась на 5 рот, из которых в 1-ю входили грузины, армяне и немцы, во 2-ю – северокавказцы (преимущественно – дагестанцы), в 3-ю – азербайджанцы и немцы, в 4-ю – армяне и грузины и в 5-ю (около 50 чел.) входили добровольцы из грузинской и армянской эмиграции (штабная рота). Общая численность составляла около 1500 человек (1100 кавказцев и 300 немцев). Помимо добровольцев, отобранных в лагерях для военнопленных, в состав соединения было включено около 130 грузин – эмигрантов, составлявших специальное подразделение Абвера “Тамара II”. В дальнейшем соединение пополнилось еще 3-я ротами - грузинским (туда входил лишь 3 взвода, сформированным Армянским легионом), азербайджанским и северокавказским. Общее количество составило 2300 человек. На вооружении армян-добровольцев в составе соединения имелось преимущественно легкое оружие: ручные пулеметы, ротные минометы, противотанковые ружья и карабины германского производства. В конце августа 1942 г. некоторые части соединения “Bergmann” были отправлены на Восточный фронт, причем их личному составу в целях сохранения тайны армянам и грузинам было приказано выдавать себя за испанских басков, а азербайджанцев и северокавказцев – за боснийских мусульман.

Как уже отмечалось ранее, отвечавший за деятельность всех стрелковых батальонов Армянского легиона являлся Штандартенфюрер Вартан Саркисян. С декабря 1944 г. Саркисян командовал разрозненными остатками армянских стрелковых и кавалерийских частей СС, которые были включены в Кавказское кавалерийское соединение СС (Кавказское соединение войск СС), общей численностью около 2400 бойцов, из них около 470 составили армяне. В состав Армянской боевой группы СС входило: 3 кавалерийского взвода, 2 стрелковой роты, 1 пулеметный взвод, 1 минометный взвод. Вартан Саркисян родился в Тифлисе в 1898 году, по матери – кровный родственник Католикоса Всех Армян Отца Хримяна. До начала войны окончил военную академию в Ленинграде в 1935 году. В самом конце войны Саркисян и несколько десятков армян-добровольцев, которые сумели уцелеть, здались в плен союзникам, а те в свою очередь передали их КГБ. Из этой группы практически все, включая Штандартенфюрера, были расстреляны в конце мая 1945 г.

                                     Боевая деятельность

1. Участие в боях за Кавказ: 808–й и 809-й батальоны Армянского легиона

В августе 1942 г., в самый разгар боев за Сталинград, немецкое командование приняло решение о создании особой воинской части  №808, входивший в состав Армянского легиона.  Его появлению предшествовала достаточно активная и целенаправленная деятельность проживавших в Берлине армянских эмигрантов генералов Дро, Нжде, и др. Начало формирования легиона пришлось на середину мая 1942 г. Именно в это время в Барановическом лагере для военнопленных немцы начали активно отбирать армян, грузин, азербайджанцев, узбеков и других представителей нерусской национальности. Для них был создан льготный режим, отменены телесные наказания. 24 мая группу наиболее крепких физически в составе 40 человек направили в лесной лагерь в 22 км - западнее Барановичей - место сбора аналогичных групп из других лагерей. К концу мая объединенную группу - всего 500 человек - направили под Варшаву, в лагерь Бениаминово, где было собрано уже около 1600 человек различных национальностей. Отсюда 140 армян отдельным эшелоном отправили в лагерь в 10 км от города Радома, где к тому времени уже находились около 1000 военнослужащих армянской национальности. Все были переодеты в польскую и французскую военную форму, разбиты на 5 рот по 150-160 человек в каждой. Так возник 1-й армянский стрелковый батальон Вермахта. Батальону было присвоено имя “Вартан Зоравар” (Полководец Вартан), а весь личный состав именовался как “Вартананк”. В начале июля батальон был переведен в город Пулавы, где был реорганизован в “1-й боевой армянский батальон” в составе 1, 2 и 3-й стрелковых, 4-й: пулеметный и 5-й штабной рот. Стрелковые роты насчитывали по 180-200 человек, пулеметная - свыше 140, штабная - около 250 человек личного состава. В течение всего пребывания батальона в Пулавы шло его деформирование за счет прибывающих новых партий военнопленных-армян. Всего ко времени отправки батальона на фронт в его состав дополнительно влилось около 800 человек, попавших в плен в боях, главным образом, под Керчью и Севастополем. Здесь же, на месте была организована военная подготовка новобранцев, причем проходили они ее форсированными темпами.

На время подготовки и обучения личный состав 808-го батальона был включен в состав 18-го немецкого полка. Однако деятельность немецкого командования по созданию армянского легиона не ограничилась формированием контингента только в Пулавы. Одновременно отбор военнопленных из армян и формирование новых подразделений для легионов проводились в городах Дубна и Люблин. Здесь бывших военнопленных - всего около 800 человек, переодели во французскую и частично бельгийскую военную форму и после соответствующей трехмесячной подготовки сведены в четыре стрелковые роты. В мае 1942 г. личный состав всех рот был направлен в предместье г.Радома, в специальный военный городок. Сюда же в мае прибыли еще две партии военнопленных численностью до 500 человек, из которых была сформирована 5-я рота. Судьба многих армян - бывших военнослужащих Красной Армии, приведшая их в легион, судя по опросным листам, была достаточно типичной. Вот как описывает ее перебежчик Гуруньян Г.Т., перешедший линию фронта в районе Котловина 20 ноября 1942 г. Гуруньян родился в 1917 году в селе Небельца Сухумского района. По профессии - учитель. До момента пленения 23 сентября 1941 г. в селе Вишенъки, под Киевом, служил сержантом в 698-м стрелковом полку 146-й стрелковой дивизии 12-й армии. В плен попал вследствие ранения. После пленения попал в Белоцерковский лагерь. В феврале 1942 г. в лагерь приехал среди других представитель народов Востока член бывшей дашнакской партии Ш. Аратуньян. Эти люди вербовали в национальные легионы представителей соответствующих национальностей. Значительная часть военнопленных из-за исключительно тяжелых условий содержания в лагере вынуждена была дать согласие на вступление в легион. Те, которые отказывались вступать, через некоторое время основная часть умирала от голода или от множества болезней в суровых лагерях для военнопленных. Отобранных военнопленных перевезли в г.Малкан (Польша), где в течение месяца они проходили карантин. Затем они были отправлены в города Радом и Пулавы (Польша), где будущие легионеры стали проходить военное обучение. Во главе сформированного армянского батальона был поставлен майор немецкой армии, который активизировал процесс подготовки личного состава: были собраны сведения о военных специальностях всех легионеров, организованы двухнедельные курсы командного состава, на которых обучали строевой подготовке и санитарному делу. Младший командный состав батальона (от командира отделения до командира взвода) формировался после окончания, курсов на основании сдававшихся зачетов. С 20 по 25 июня личный состав батальона, завершив курс военной подготовки, получил вооружение, снаряжение и был переодет в немецкое обмундирование образца 1939г. Общее представление об огневой мощи батальона дают следующие данные: стрелковые роты были вооружены советскими и немецкими трехлинейными и самозарядными винтовками, а также немецкими пистолет-пулеметами обр. 1941 г., а пулеметная рота имела на вооружении 12 станковых пулеметов. Наибольшая огневая мощь была сконцентрирована в штабной роте. Штабная рота состояла из 4-х взводов. Из них один взвод ПТО с тремя 46-мм орудиями ПТО образца 1939 года, 2-й взвод - минометный, на вооружении которого находилось 8 82-мм минометов, 3-й взвод - саперный, 4-й взвод - связи (2 коммутатора и 20 телефонных аппаратов, не считая имеющихся в ротах). На вооружении роты находились также 4 пулемета Дегтярева, из которых 2 были приданы саперному взводу, один - взводу ПТО и один - минометному взводу. В каждой роте имелось 12 одноупряжных повозок и I кухне трехкотельного типа, из которых один котел был предназначен для обслуживания командного состава. Верховые лошади полагались командному составу пулеметной и штабной рот. 20 июня 1942 г. личный состав батальона принял военную присягу на верность новому государству, которому предшествовала двухдневная репетиция. Батальон был выстроен на площади г. Пулавы, где в присутствии нескольких немецких высших чинов, специально прибывших на эту церемонию, все солдаты после команды “Смирно” подняли указательный и средний палец правой руки до уровня бровей. В таком положении легионеры стояли в течение всего времени, пока зачитывали текст присяги, сначала на немецком, а затем на армянском языках. Текст был следующим: “Я клянусь перед Богом и Адольфом Гитлером быть преданным немецкому государству и Армянской Земле, и до последней капли крови бороться за дело национал-социализма против большевиков и империалистов”. На этом церемония не закончилась. На флагштоке было поднято боевое знамя Германии, а рядом с ним - трехцветный национальный армянский флаг, который подарил легиону сам А. Гитлер (по данным еженедельника “Armenien”). Выступившие затем представитель немецкого командования - один из присутствовавших на принятии присяги генералов и командир батальона, говоря о задачах нового воинского формирования, призвали к “борьбе с большевиками за освобождение своей родной Армении”. В течение всего времени пребывания батальона, в городе Пулавы проходила интенсивная, фактически ежедневная, за исключением воскресений, боевая подготовка его личного состава. Основной упор делался на строевую подготовку, тактику и изучение материальной части оружия, при этом тактические занятия и изучение материальной части проводились на русском и армянском языке, команды давались на немецком. В июле были проведены итоговые двухдневные учения с выездом в поле в полном боевом порядке и боевой стрельбой. Большое внимание наряду с боевой подготовкой батальона уделялось формированию его командного звена. Во главе батальона был поставлен майор немецкой армии Колчак. Основной костяк командиров также составляли немцы и армяне-эмигранты - всего около 40 офицеров и унтер-офицеров. Штаб батальона состоял из 8 человек (4 немца, 4 армянина), по одному унтер-офицеру и переводчику находилось в каждой роте, остальные проходили службу в штабной роте и ведали материально-боевым обеспечением. Немецкие унтер-офицеры также командовали взводами, а их помощниками были армяне. Одним из основных направлений деятельности немецкого командования по формированию 808-го армянского батальона была идеологическая, националистическая обработка его личного состава. С личным составом батальона, регулярно проводились групповые и личные беседы, при этом особое внимание уделялось младшему командному составу из числа армян. Каждая рота раз в неделю получала по 15-20 экземпляров газеты “Новое слово”, издававшейся на русском языке в Берлине, дважды в неделю приходила также берлинская газета на армянском языке “Armenien”. Наиболее обсуждавшиеся темы, составлявшие основное содержание идеологического воздействия на личный состав батальона, затрагивали вопросы обстановки на фронте, “репрессивной политики Советской власти в отношении армян”, будущего Армении и др. Для 30-35 легионеров с целью “ознакомления с лучшими сторонами жизни в Германии” были организованы двухнедельные экскурсии в Берлин. Экскурсанты отбирались немецким командованием из числа наиболее образованных и развитых легионеров, главным образом младших командиров из расчета привлечения их к последующей пропагандистской работе среди личного состава батальона. В столице члены делегации посетили редакцию армянской еженедельной газеты “Armenien”, встретились с руководителями армянских дашнаков, одним из главных идеологов создания легионов генералом Дро. В приветствии легионерам он отметил, что “они делают большое дело - освобождают Великую Армению от большевистского ига”, выразил надежду на скорую встречу в Ереване. В последовавшей затем встрече с работниками редакции журналисты получили приглашение в качестве корреспондентов участвовать в работе по выпуску газеты. Идеологическая обработка личного состава батальона активизировалась в начале августа. 1942 г., перед самой отправкой его на фронт: из Варшавы приезжала группа армян-эмигрантов, выехавших из СССР еще в период гражданской войны. Кроме того, расположение батальона посетила целая делегация высших немецких офицеров (3 генерала и 3 полковника). Перед личным составом, который был выстроен на центральной городской площади, с 15-минутной речью выступил один из прибывших генералов. Он призвал легионеров оправдать оказанное доверие немецкого командования. Тем не менее, большинство солдат и командиров армянского батальона надеялась, что им не придется участвовать в боях против Красной Армии, даже были предложения об отправке добровольческого формирования в Северную Африку или на Балканы. Однако 19 августа 1942 года легионерам сообщили об отправке на восточный фронт, и батальон приступил к погрузке в эшелоны. 20 апреля 808-й армянский батальон из Пулавы двинулся в путь по маршруту: Пулавы; Брест-Литовск; Барановичи; Гомель; Киев; Харьков; Таганрог. В Таганроге батальон выгрузился и до Кавказской станции двигался пешим порядком. На ст. Кавказской батальон снова погрузился в эшелоны и доехал через Армавир до ст. Невиномыская. Отсюда походным маршем батальон был направлен в Майкоп. По пути следования на фронт местное население относилось к легионерам враждебно. Недалеко от Майкопа легионеры увидели женщин, работавших под охраной немецких солдат. На вопрос легионеров “Кто здесь работает?” женщины ответили: “Такие же бараны, как и вы”. В свою очередь армянин, повстречавшийся им на дороге, крикнул: “Куда вы идете, дураки?” А кроме всего этого, все чаще о себе напоминали партизаны. Чем ближе к фронту подходили легионеры, тем враждебнее к ним относилось и само население. Снижение морального духа легионеров, связанное с этим и другими обстоятельствами способствовало росту дезертирства из рядов батальона. По пути на фронт на ст. Невиномыской из 3-й роты батальона дезертировали 5 человека во главе с Г. Арушаняном. В 10-12 км от Майкопа во время двухчасового привала из батальона дезертировали еще свыше 5 человек. Уже в Майкопе в ночь на 26 сентября из батальона дезертировала группа в 10 человек во главе с командиром отделения одной из стрелковых рот - бывшим капитаном Красной Армии Хачатуряном. (В эту же ночь из батальона ушла еще одна группа легионеров в 8 чел.). Эта группа под утро была задержана немецким патрулем. Пойманных легионеров раздели догола и в таком виде провели по улицам города. Всего по дороге на фронт из батальона бежало около 50 человек. В Майкоп батальон прибыл 25 сентября и был размещен на юго-восточной окраине города. Легионерам было объявлено, что батальон будет охранять штаб немецкой дивизии, ведущей боевые действия поблизости от города Туапсе. По прибытии в Майкоп местное население сообщило легионерам, что национальные части по прибытии на фронт (около Нефтегорска) вливаются отдельными группами в различные немецкие части. Однако армянский батальон в полном составе был направлен в район боевых действий на рубеж Даховская - Темнолесская - Камено-Мостская (Кавказский хребет). В боевой обстановке активизировала свою работу в батальоне созданная еще в учебном лагере подпольная группа. Подпольная группа ставила своей целью подготовить личный состав легиона к переходу на сторону Красной Армии, если батальон будет послан на восточный фронт. Первоначально в состав подпольной группы входили А. Степанян, Е. Хачатурян (бывший капитан РККА), Г. Степанян (бывший политрук), А. Аветисян. Особую роль в ней сыграл Манукян, человек необычной судьбы. Б. Манукян родился в 1914 году. В армии - с 1937 года, член ВКП (б). Воинское звание - капитан. Окончил 1-е Московское артиллерийское училище им. Красина. За участие в советско-финляндской войне был награжден орденами Ленина и боевого Красного Знамени, а также золотыми часами. Накануне Великой Отечественной войны капитан Б. Манукьян проходил службу в 3-м дивизионе 258 гаубичного артиллерийского полка в городе Варохта. (бывшая советско-венгерская граница). После нападения Германии на СССР 258-й ГАП с боями отступал, оказавшись, в конце концов, в плотном кольце окружения около поселка Терновки. После обсуждения создавшегося положения командный состав и красноармейцы решили переодеться в гражданское платье и приступить к созданию партизанского отряда. Сформированный партизанский отряд принял активное участие в борьбе с тыловыми частями германской армии. Узнав о существовании армянского батальона, Б. Манукьян решил добровольно стать легионером с целью организации в батальоне подпольной группы и ведения политической работы среди легионеров. В дальнейшем в состав группы вошли еще 10 человек. Подпольная группа стремилась подготовить переход не отдельных не отдельных групп легионеров, а всего батальона на сторону Красной Армии. Первое совещание группы в прифронтовой полосе состоялось 24 сентября ночью на ст. Устъ-Лабинской. На этом совещании мнения разделились. Одна часть членов подпольной группы настаивала на немедленном переходе на сторону Красной Армии и уничтожении при этом всех немецких офицеров. Другая часть подпольщиков во главе с А. Аветисяном предложила отложить переход до прибытия в Майкоп. Практически вопрос о передаче батальона на сторону Красной Армии был поставлен уже в Нефтегорске. Выступление было намечено на 29 сентября 1942 г. С этой целью из числа членов группы был назначен свой "подпольный" командный состав батальона командир батальона, комиссар, секретарь комсомольской организации командир роты. В Майкопе капитан Манукьян связался с партизаном Улиновым с целью совместного нападения на аэродром. Однако по неизвестной причине партизаны не явились по условленному сигналу, вследствие чего операция по разгрому аэродрома была, сорвана. Не удался и организованный переход батальона на сторону Красной Армии из-за предательства, нескольких легионеров. О готовящемся массовом переходе легионеров на сторону Красной Армии немецкому командованию сообщали Г. Матетьян, командир взвода 3-й стрелковой роты, А. Пиримов, командир штабной роты, в прошлом инженер, окончивший Московский строительный институт, а также переводчик 4-й роты. В этих условиях стал возможен только стихийный переход мелких групп легионеров. На 20 ноября 1942 г. на сторону Красной Армии на участке 40-й стрелковой бригады перешло 23 легионера 1-го армянского батальона во главе с Сатарьяном (бывший политрук). Легионер Г. Арутюнян написал 25 ноября обращение к легионерам-армянам 808-го батальона с призывом переходить на сторону Красной Армии. Из Майкопа к партизанам бежал командир отделения Н. Арамян. С ним ушло часть отделения, захватив с собой 2 ручных пулемета. Тем временем продолжались аресты членов подпольной группы. Связанные по рукам и ногам, арестованные содержались в одном из домов города Майкопа. В течение двух суток им не давали есть, добиваясь признания и выдачи всех участников подпольной группы. Арестованные договорились о том, чтобы несколько человек взяли на себя всю вину и не выдали остальных. Одним из таких людей был капитан Кнок, которого немцы в присутствии Манукяна избили до потери сознания - за отказ назвать остальных членов подпольной группы. Манукяна и других арестованных избивали резиновыми палками, давая ежедневно по 15 ударов (длилось 3 дня). После ареста 29 человек подпольной группы немецкое командование разоружило батальон и реорганизовало его в дорожно-строительный батальон. С момента перехода батальона на дорожно-строительные работы отношение к личному составу со стороны немецкого командования и в частности командира батальона, австрийца по национальности, резко изменилось. А кроме этого, нередкими стали случаи стрельбы по легионерам партизанских отрядов, которые следили за ними день и ночь, часто обстреливая казармы ночью. Питание легионеров резко ухудшилось, условия труда и жизни стали труднопереносимыми. Кроме партизанских атак, продолжались аресты среди заподозренных легионеров - немецким командованием. В этот период было арестовано до 18 человек. Аресты производились полевой жандармерией. 18 ноября 1942 г. батальон был снят с дорожных работ и направлен в район Нефтяная. Отвод батальона был вызван, прежде всего, непрекращающимся дезертирством легионеров и диверсиями партизан в районе ее расположения. К началу января 1943 г. 808-й армянский дорожно-строительный батальон располагался в районе Маратуки - Котловина. С февраля этого года командование начало массовое вычисление так называемых “ненадежных элементов” и аресты членов прокоммунистической подпольной организации. С 20-го по 23-е февраля было арестовано 20 человек. Их места вскоре заняли армяне-эмигранты из Германии и Франции, которые добровольно изъявили желание “вступить в батальон и вернуть его потерянную славу”. Через двухмесячной идеологической подготовки, батальон был снова переформирован в стрелковый и вернул свое боевое знамя. Начались изменения и в командном составе – командиром был назначен армянин А. Мурадян (майор). Батальон, однако, не отправлялся на советско-фашистский фронт, а действовал в составе сил “Antipartisan” в тылу – борясь с партизанскими отрядами. Через некоторое время батальон был отправлен во Францию для несения охранной службы у побережья в Нормандии.

809-й батальон, который был сформирован практически в то же время что и 808-й, был отправлен на фронт двумя месяцами позднее. Дело в том, что в этот период активизировались вылазки польских партизан в районе городка Пулавы. Партизаны несколько раз нападали непосредственно на подготовительный лагерь легиона, в результате обороны лагеря и его окрестностях частями 809-го батальона, было убито и ранено до 20 легионеров, о польских потерях на данный момент неизвестно. Армянские легионеры сумели отстоять лагерь и подступы к ним, хотя партизанам удалось поджечь пшеничное поле, которая обеспечивала хлебом весь лагерь. По рассказам бывших легионеров, принимавших участие в этих боестолкновениях, были контакты с командованием польских партизан, которые уговаривали армян не подчиняться своим немецким командирам и поднять восстание. Эти сведения, хотя не подтверждаются. После прохождения полного курса обучений, бойцы 809-го стрелкового батальона готовились к отправке на фронт. На этот раз немецкое командование, учитывая свои ошибки относительно морального духа и идеологической подготовки армянских солдат, исправило их. Уже наряду с физической подготовкой добровольцы изучали армянскую историю, о будущей своей “свободной” страны и об общих чертах армянского и немецкого народов. Кроме всего этого активно изучался и немецкий язык. Части легиона 29-го октября погрузились в эшелоны и отправились на фронт. После прибытия, батальон был передан в подчинение 1-й танковой армии, который действовал в районах Нальчика и Моздока. Приказом от 18 ноября части 809-го батальона были задействованы в боевых действиях на фронте. С первых дней боев армянский батальон показал отличный результат, неся при этом минимальные потери личного состава. Дезертировавших тоже было мало – за 2 месяца боев покинувших ряды батальона было только 5 человек, а вплоть до 1944г. к красным перешло всего 25 солдат. Оценивая опыт использования частей Восточных Легионов на Кавказском фронте, начальник штаба группы армии “А” генерал-лейтенант Грайфенберг указал, что “809-й армянский стрелковый батальон действовал в крупных лесных районах часто полностью самостоятельно, успешно боролся с бандами и отрядами противника и внес большой вклад в дело обеспечения умиротворения этих районов”. Батальон так же участвовал в боях и обороне Кубани (несколько сот солдат и офицеров удостоились награды Кубанский щит) и Керченского полуострова. В боевых сводках и донесениях Германского командования 809-й батальон упоминается как выделяющееся, боеспособное и храброе подразделение, выполняющее любые боевые задачи в тяжелых горных условиях. Батальону было присвоено имя “Зейтун” и весь личный состав именовался как “Зейтунцинер”. Боевое знамя тоже имела особенности, как и все знамена батальонов Армянского легиона. На одной стороне триколора – в центре синей полоски в белом фоне находилась свастика, а на другой стороне флага, в том же месте золотыми буквами было написано имя батальона. За храбрость и мужество, проявленные на Кавказском фронте, 809-й батальон удостоился специальной благодарности от генерал-фельдмаршала Эвальд фон Клейста и генерала кавалерии Эрнста Кестринга, как “мужественное формирование, достойное воинских традиций своих героических предков”. Многие солдаты и офицеры были награждены различными степенями “Восточной медали” и Железным крестом. После участия в ожесточенных боях за Кавказ, батальон был переброшен на Украину, а в дальнейшем - в Польшу, где вел боевые действия по борьбе с партизанами в составе сил “Antipartisan” и здесь удостоившись благодарностей и многочисленных наград. В частности, была объявлена благодарность от командующего Вермахта на Украине генерала Карла Гитцингера и командующего Восточными Легионами генерал-майора Макса Илгена. Наград удостоились почти все легионеры, а по числу награжденных, батальон занимал одно из самых высших мест в Восточном Легионе. 16 октября 1943 г. 809-й стрелковый батальон прибыл в Бельгию для дальнейшего прохождения службы в Нидерландах.

2. Тыловые участки Восточного фронта и Балканы Не считая 809-й стрелковый батальон, остальные армянские формирования, в боевых действиях на Восточном фронте, в целом показали себя очень плохо. Целые роты попросту отказывались стрелять по “Своим!”, как заявляли возмущенные легионеры. Были случаи, когда под покровом ночи во главе командиров армянские добровольцы переходили на сторону Красной Армии – обезоружив немецких офицеров. Узнав обо всем этом, немецкое командование отбросило батальоны в тыл для пропагандической переподготовки и выявления членов подпольных организаций. Необходимо отметить, что уже начиная с этих дней в батальоны внедрялись армяне – члены гестапо, СС или спецогитаторы, пропагандисты. Последние уверяли легионерам, что все они освободители, и всем им оказано честь избавить свою страну от захватчиков – коммунистов, а после, как уверялось и в выпусках еженедельника “Armenien”, армянские солдаты вместе с немецкими, греческими, болгарскими “братьями” вторгнутся в Турцию и освободят от варваров многострадальную Западную Армению. Одновременно при этом начались активные действия по созданию армянских абвергрупп, и спецагентов для переброски в Турцию. После переподготовки по приказу командования основная часть Армянских стрелковых батальонов было переброшено на западные рубежи Третьего Рейха или на Балканы. Однако еще летом 1943 г. в тылу немецкой армии для борьбы с партизанами находились 3 армянских батальона, которые были сформированы в Лохвице: II/9–й, I/125-й и I/198-й . В нумерации батальонов римская цифра означала порядковый номер, а арабская – номер дивизии, предоставившей кадровый персонал. В середине мая 1943 г. I/198-й стрелковый батальон был переброшен в Белоруссию а оттуда – в район городка Новоржев, где в течении трех месяцев находился его штаб. Батальон был передан группировке армии «Север» и действовала в лестных массивах против партизан, хотя и не дало столь ожидаемых результатов, о которых надеялась командование. Многие легионеры даже пытались связаться с главарями партизанских отрядов, и договорится о прекращении атак и диверсий на позиции армян, а некоторые даже перешли на сторону партизан. Через три месяца после дислокации в этом регионе батальон был переброшен на Запад – на юго-восточные части Польши, а через некоторое время было принято решение перебросить батальон на юг Франции. Армянские легионеры разместились на береговых позициях - неподалеку от города Тулон, где и дислоцировался его штаб. I/125-й стрелковый батальон, входивший в состав группы армии «Центр», 27-го мая был переброшен в район поселка Навля: тоже для борьбы с партизанами. С середины июня батальон входил в состав 297-й пехотной дивизии и был переброшен на территорию Югославии. 9 сентября в составе выше упомянутой дивизии I/125-й батальон вторгся на территорию Албании и сломил сопротивление итальянских гарнизонов и партизан из коммунистических формирований УНЧС. В марте 1944 г. вместе с некоторыми частями 297-й и 100-й дивизий, армянские добровольцы покинули Албанию и передислоцировались снова в Югославии, а через месяц – переброшены во Францию. Батальон занял прибрежные оборонительные позиции в 30 км севернее города Марсель, в близи городка Экс-ан-Прованс, по соседству двух армянских стрелковых батальонов. Одна из самых последних армянских стрелковых батальонов, сформированных в Лохвице, был II/9-й. 27 мая 1943 г. батальон отдельными эшелонами был направлен в район поселка Севск: для несения охранной службы штабов дивизий находившихся в этот момент на передовой линии фронта. Отдельные роты также участвовали в борьбе с партизанами. В конце июня легионеры II/9-го батальона были переброшены во Францию – восточнее города Тулон у маленького городка Иер. В сторону Сент-Тропе на островах вели береговую охрану отдельные 2 роты указанного батальона.

4. Оборона Южной Франции: II/9-й, I/125-й и I/198-й батальоны Армянского легиона После высадки армий союзников на северные части Франции, командованию немецкой армии стало ясно, что союзники попробуют бросить десант и на юг, дабы продвигаясь вперед, выйти навстречу и соединиться с остальными частями англо-американских войск. Как известно, целью этих войск, было продвинутся в глубь территории Франции – то есть на восток и на юг из Нормандии, разделив немецкую группировку на две части. Необходимо отметить и тот факт, что военные ресурсы Германского Рейха в этот период войны уже были исчерпаны, и использовался весь возможный потенциал здесь размещенных войск. Командованием штабов войск союзников был разработан план высадки десанта и захвата укрепленных объектов и линии обороны немецкой армии в Южной Франции. Эта боевая операция получила название “Наковальня”, но затем незадолго дл ее начала, была переименована в “Дракон”. В операции должны были участвовать объединенные американские, английские и французские войска. Побережье этих районов Франции охранялось силами частей 19-й армии Вермахта. Командующим береговых гарнизонов и прибрежных укрепленных районов был генерал Виес, а остальными частями 19-й армии командовал генерал Нойлинг. В составе этой армии и в подчинении штаба находились II/9-й, I/125-й, и I/198-й батальоны Армянского легиона. В местах размещения батальонов активно вели пропагандистскую деятельность члены подпольных организаций армянских партизан Франции. Общая численность 19-й армии составляла около 200 тыс. солдат и офицеров: 8 пехотных дивизий, 1 танковая дивизия и 250 самолетов различного назначения. Вечером, 14-го августа корабли союзников начали приближаться вплотную к средиземноморскому берегу Франции, что и было замечено наблюдателями с нескольких наблюдательных пунктов охранно-береговой службы гарнизонов. Была поднята боевая тревога и приведены в боевую готовность все гарнизоны и части 19-й армии. Основными направлениями мест высадки десанта с кораблей по плану операции и командованием англо-американских войск были выбраны окрестности маленьких городков, таких как Иер, Сент-Тропэ и Сент-Рафаэл. Десант союзников состоял из американской 7-й армии, которая состояла из 11 дивизий, из них некоторые были сформированы в Северной Африке. Командовал армией генерал Патч. В высадке также участвовали части французской армии “Б” под командованием генерала Латре де Тесини и американский 6-й корпус под командованием генерала Трускотта. С воздуха выброской десанта, грузов и боеприпасов, а также боевыми действиями авиации руководил командующий американской 1-й авиадивизией генерал Фредерик. Руководителем морской частью операции был временно назначен адмирал Хевитту. Число боевых кораблей союзников составило 450, из них 5 крейсеров и около 1.270 малых десантных кораблей-шлюпок, также было и несколько авианосцев. Для перевозки личного состава и грузов на сушу должны были спуститься 95.000 машин. Общая численность союзнических войск к началу операции составила 575.000 солдат и офицеров. Высадка десанта началась ближе к полуночи и началу 15 августа 1944 г. Необходимо также отметить, сто всему этому предшествовала усиленная дезинформация и введение в заблуждение командования немецкой 19-й армии: в отвлекающие места с самолетов сбрасывались парашюты с манекенами-чучелами солдат, а к берегу подталкивались пустые шлюпки и лодки с чучелами. Спускающихся на берег пехотинцев своим огнем поддерживала корабельная артиллерия. Превосходящие силы союзников наткнулись на упорное сопротивление и оборону береговых гарнизонов и передовых частей 19-й армии, которая использовала всю свою мощь своих орудий в препятствовании высадки десанта на побережье. Союзники начали нести огромные потери, как среди личного состава, так и в боевой техние. Особенно неудачной оказалось их высадка и атака на позиции II/9-го Армянского стрелкового батальона, располагавшегося на небольших островах и береговой линии неподалеку от городка Иер. Хотя гарнизон и не обладал достаточным количеством артиллерийских единиц, но спускавшихся противников он встретил сильным огнем из всех видов стрелкового оружия, будучи скрытым в укрепленных сооружениях и огневых точках. Те, кому удавалось прорваться вперед, попадали на мины и инженерно-технические заграждения. То же самое происходило по всей линии берега. В Порт – Кроссе союзникам удалось вплотную приблизится к цитадели, но ее защитники, часть которых составляли армянские легионеры, оказали яростное сопротивление. В 3:30 утра, был выброшен десант на населенный пункт Мюй и к 4:15 утра, после нескольких атак, американским парашютистам здесь удалось укрепиться. Сюда же в течение дня было сброшено 9 батальонов численностью 9.700 человек, 3 арт. батареи и 2 роты инженерно-саперной службы. На позиции оборонявшихся частей и гарнизонов немецкой армии с 00:00 и до 07:00 союзники сбросили более 800 тонн бомб, пытаясь этим сломить героическую оборону немецкой армии. На некоторых участках обороны на каждого защитника приходилось до 40 солдат союзников. Перевес нападающих в живой силе, технике и авиации превосходил ресурсы обороняющихся в несколько раз. Армия союзников стремилась овладеть населенными пунктами и дорогами вокруг Тулона и отрезать сообщения с остальными частями немецкой армии в направлении Марселя. Здесь же, расположенный I/198-й стрелковый батальон Армянского легиона пока еще вел безумную оборону прибрежного сектора и сдерживал натиск превосходящих сил противника. Тем временем, бойцы I/125-го стрелкового батальона были подтянуты ближе к Экс-ан-Провансу и вели бой с выброшенными на парашютах частями американских десантников, пытающихся войти в город и овладеть дорогой в Авиньон. К 08:00 часам американскому 36-у стрелковому полку удалось высадиться на пляже Драмонд и к полудню овладеть им. Ближе к вечеру, американский 6-й корпус захватил гарнизоны Мора и Эстерел, где почти не оставалось защитников. Потери немецкой армии по всей линии фронта были значительными, и некоторые ее части начали отступать. Численность же союзников удваивалось с быстрой силой. Оказавшиеся в окружении, солдаты немецких гарнизонов оборонялись до последней возможности. 4 сентября был оставлен Тулон, а 24 сентября – Марсель. За этот период I/125-й, I/198-й и II/9-й стрелковые батальоны Армянского легиона потеряли около 80% личного состава, оставшиеся же в живых попали в плен к союзникам и были переданы, в последствии, советским властям и СМЕРШ-у. Практически в то же самое время в других частях Франции, а так же Бельгии и Нидерландов в боях принимало участие еще несколько армянских батальонов, однако благодаря некоторым командирам-армянам отдельные роты не вступили в бой и сразу сдались союзническим войскам.

                                          Униформа и вооружение

Попав в учебные лагеря, будущим легионерам выдавали в основном трофейную (французскую, голландскую, советскую) униформу, а перед отправкой на фронт или в места дислокаций – обмундирование Германской армии, исключительно старого образца (обр. 1939 г.). Лишь некоторые батальоны с 1944 г. получили обмундирование образца 1942-1944 гг. Знаки различия Армянского легиона были утверждены приказом №2380/42 от 2 июня 1942 г. Знаки различия легионеров включали серые петлицы с серебряным галуном и погоны германского образца из сукна темно-зеленого или мундирного цвета с желтой выпушкой и серебристыми лычками. Чины, занимавшие офицерские должности носили узкие серебряные погоны. Специально были разработаны кокарды и нарукавные знаки в виде овала Армянского Легиона. Нарукавной знак легиона был разработан на основе трехцветного государственного флага 1-й Республики Армения (1918-1920 гг.). Представляет из себя щит с нанесенными на него в последовательности полосами красного, синего и желтого (абрикосового) цвета с вышивкой в верхней части – ARMENIEN. Нарукавной знак прикреплялся на правую руку и был нашит ниже плеча на ширину раскрытой ладони (приблизительно 10 см.). В Армянском легионе нарукавные знаки были 2-х модификаций и отличались друг от друга лишь оттенками основных цветов и цветом вышивки-надписи вверху. Несмотря на то, что первые образцы армянских нарукавных знаков появились уже в 1942 г., приказ, регламентировавший ношение кокард и нарукавных щитов, был издан только 1 июня 1944 г. Ношение нарукавного знака и кокарды было обязательным для всего личного состава Армянского легиона, от легионера до генерала. На вооружении батальонов Армянского легиона было оружие немецкого и советского производства. Немецкое оружие практически во всем превосходило оружие советского производства, но немецкое командование сочло нецелесообразным вооружать легионеров, менее знакомым с немецкими образцами оружия, а выдавать советское (трофейное). Таким образом вооружение батальонов было смешанным и только вооружение 812-го стрелкового батальона, было представлено исключительно советскими образцами. Использование трофейного советского оружия широко применялось во всех батальонах Восточных Легионов. http://www.roa.ru/armenische_leg.html

Первая Казачья Кавалерийская Дивизия

      После того как опыт использования каза¬чьих частей на фронте доказал их практичес¬кую ценность, германское командование при¬няло решение о создании в составе вермахта крупного казачьего кавалерийского соедине¬ния. 8 ноября 1942 г. во главе соединения, которое еще предстояло сформировать, был назначен полковник Г. фон Паннвиц — бле¬стящий кавалерийский начальник, к тому же хорошо владевший русским языком. Осу¬ществить план по формированию соедине¬ния уже в ноябре помешало советское наступ¬ление под Сталинградом, и приступить к его реализации удалось лишь весной 1943 г. — после отхода немецких войск на рубеж реки Миус и Таманский полуостров и относитель¬ной стабилизации фронта. Отступившие вме¬сте с германской армией с Дона и Северного Кавказа казачьи части были собраны в рай¬оне Херсона и пополнены за счет казаков-беженцев. Следующим этапом стало сведе¬ние этих «иррегулярных» частей в отдельное войсковое соединение. Первоначально было сформировано четыре полка: 1-й Донской, 2-й Терский, 3-й Сводно-казачий и 4-й Кубанский общей численностью до 6000 че¬ловек.     

       Приказный (ефрейтор) 4-го Кубанского полка 1-й Казачьей кавалерийской дивизии. 1944—1945 гг. (Из собрания А. Иванова.)            21 апреля 1943 г. германское командо¬вание отдало приказ' об организации 1 -и Ка¬зачьей кавалерийской дивизии, в связи с чем сформированные полки были переброшенына учебный полигон Милау (Млава), где еще с довоенных времен находились склады сна¬ряжения польской кавалерии. Сюда же прибыли лучшие из фронтовых казачьих частей, та¬кие как полки «Платов» и «Юнг-шульц», 1-й Атаманский полк Вольфа и 600-й дивизион Ко¬нонова. Созданные без учета войскового принципа, эти час¬ти расформировывались, а их личный состав сводился в пол¬ки по принадлежности к Донс¬кому, Кубанскому и Терскому казачьим войскам. Исключение составил дивизион Кононова, включенный в дивизию как от¬дельный полк. Создание дивизии было завершено 1 июля 1943 г., когда произведенный в звание генерал-майора фон Паннвиц был утвержден ее командиром. 
       Окончательно сформированная дивизия имела в своем составе штаб с конвойной сот¬ней, группой полевой жандармерии, мотоцик¬летным взводом связи, взводом пропаганды и духовым оркестром, две казачьи кавалерий¬ские бригады — 1-ю Донскую (1-й Донской, 2-й Сибирский и 4-й Кубанский полки) и 2-ю Кавказскую (3-й Кубанский, 5-й Донской и 6-й Терский полки), два конно-артиллерий-ских дивизиона (Донской и Кубанский), раз-ведотряд, саперный батальон, отдел связи, подразделения тылового обслуживания (все дивизионные части носили номер 55).      

1ый Донской Полк 1, 2, 3 и 4 эскадроны и Первый дивизион 5-го донского полка.

            Каждый из полков состоял из двух кон¬ных дивизионов (во 2-м Сибирском полку П-й дивизион был самокатным, а в 5-м Дон¬ском — пластунским) трехэскадронного со¬става, пулеметного, минометного и противо¬танкового эскадронов. По штату в полку насчитывалось 2000 человек, включая 150 человек немецкого кадрового состава. На во¬оружении имелось 5 противотанковых пушек (50-мм), 14 батальонных (81-мм) и 54 рот¬ных (50-мм) миномета, 8 станковых и 60 руч¬ных пулеметов MG-42, немецкие арабины и автоматы. Сверх штата полкам были при¬даны батареи из 4 полевых пушек (76,2-мм).         

    Конно-артиллерийские дивизионы имели по 3 батареи 75-мм пушек (200 человек и 4 ору¬дия в каждом), развед отряд — 3 самокатных эскадрона из числа немецкого кадрового состава, эскадрон молодых казаков и штраф¬ной эскадрон, саперный батальон — 3 сапер¬ных и саперно-строительный эскадроны, а дивизион связи — 2 эскадрона телефонистов и 1— радиосвязи.   

На 1 ноября 1943 г. численность диви¬зии составляла 18 555 человек, в том числе 3827 немецких нижних чинов и 222 офице¬ра, 14 315 казаков и 191 казачий офицер. Не¬мецкими кадрами были укомплектованы все штабы, специальные и тыловые подразделе¬ния. Все командиры полков (кроме И.Н. Ко¬нонова) и дивизионов (кроме двух) также были немцами, а в составе каждого эскадро¬на имелось 12—14 немецких солдат и унтер-офицеров на хозяйственных должностях. В то же время дивизия считалась наиболее «ру¬сифицированным» из регулярных соединений вермахта: командирами строевых конных под¬разделений — эскадронов и взводов — были казаки, а все команды отдавались на русском языке.

        В Моково, недалеко от полигона Милау, был сформирован казачий учебно-запасной полк под командованием полковника фон Бос¬се, носивший номер 5-й по общей нумерации запасных частей восточных войск. Полк не имел постоянного состава и насчитывал в разное время от 10 до 15 тысяч казаков, которые по¬стоянно прибывали с Восточного фронта и ок¬купированных территорий и после соответ¬ствующей подготовки распределялись по полкам дивизии. При учебно-запасном пол¬ку действовала унтер-офицерская школа, готовившая кадры для строевых частей. Здесь же была организована Школа юных казаков — своеобразный кадетский корпус, где прохо¬дили военное обучение несколько сот под¬ростков, потерявших родителей.        

      Казаки-офицеры 1-й Казачьей кавалерийской дивизии. 1943—1945 гг. У одетого в черкеску сотника (обе?-лейтенанта) немецкие погоны, на папахе — «мертвая голова» (очевидно, эмблема бронетанковых войск вермахта). Стоящий рядом с ним офицер одет в бурку поверх немецкого кителя с казачьими офицерскими петлицами, на голове кубанка с германской кокардой.                  Осенью 1943 г. 1-я Казачья кавалерийс¬кая дивизия была отправлена в Югославию, где к тому времени заметно активизирова¬ли деятельность коммунистические парти¬заны под руководством И. Броз Тито. Благодаря своей большой подвижности и маневренно¬сти казачьи части оказались лучше приспо¬собленными к горным условиям Балкан и действовали здесь более эффективно, чем неповоротливые ландверные дивизии немцев, несшие здесь охранную службу. В течение лета 1944 г. части дивизии предприняли не менее пяти самостоятельных операций в горных районах Хорватии и Боснии, в ходе которых уничтожили много партизанских опорных пунктов и перехватили в свои руки инициа¬тиву наступательных действий. Среди мест¬ного населения казаки снискали себе дурную славу. В соответствии с приказами командо¬вания о самообеспечении, они прибегали к реквизициям лошадей, продовольствия и фуража у крестьян, что часто выливалось в массовые грабежи и насилия. Деревни, насе¬ление которых подозревалось в пособниче¬стве партизанам, казаки сравнивали с зем¬лей огнем и мечом.        
         

    Группа казаков-связистов 2-го Сибирского полка 1-й Казачьей кавалерийской дивизии. 1943—1944 гг. Одеты в полевую и рабочую форму вермахта с немецкими или казачьими петлицами, с погонами или без них. У одного из казаков — белая папаха, являвшаяся отличительной особенностью 2-го Сибирского полка. Стоящие слева и справа вахмистр и ефрейтор — немецкие инструкторы.   

     Унтер-офицер (урядник) 360-го казачьего гренадерского полка Майора фон Рентельна,1944 год            В самом конце 1944 г. 1 -и Казачьей диви¬зии пришлось столкнуться с частями Крас¬ной Армии, пытавшимися соединиться на р. Драва с партизанами Тито. В ходе ожес¬точенных боев казакам удалось нанести тя¬желое поражение одному из полков 233-й советской стрелковой дивизии и вынудить противника оставить захваченный ранее плац¬дарм на правом берегу Дравы. В марте 1945 г. части 1 -и Казачьей дивизии (к тому времени уже развернутой в корпус) участвовали в пос¬ледней крупной наступательной операции вермахта в ходе Второй мировой войны, ког¬да на южном фасе Балатонского выступа ка¬заки успешно действовали против болгарских частей.      
     

Лейтенант (Хорунжий) казачьей кавалерийской части, 1943-1944 год Некоторые казаки 360-го полка Майора фон Рентельна Носили на левом рукаве мундиров особые отличительные знаки ввиде серебристого профиля танка Т-IV с буквой F, желтого цыета или прорезной.Возможно знак этот был наградным и выдавался за отличия в боях в районе Ржева. Награды для восточных народов.

     Казаки личного конвоя генерала Г. фон Паннвица. 1944-1945 гг. На правом рукаве — эмблема подразделений штаба 1-й Казачьей кавалерийской дивизии (15-го корпуса). У стоящего на переднем плане подхорунжего (фельдфебеля) воротник обшит серебряной тесьмой, как у немецких унтер-офицеров.  

http://bka-roa.chat.ru/1st_kosaken_kavalerie.htm

КАЗАЧИЙ СТАН И ГРУППА ПОХОДНОГО АТАМАНА

Юнкер 1-го казачьего юнкерского училища 1944-1945 год. После того как собранные в районе Херсона части были отправлены в Польшу для формирования 1-й Казачьей кавалерийской дивизии, главным центром сосредоточения казачьих беженцев, покинувших свои земли вместе с отступающими немецкими войска¬ми, стал обосновавшийся в Кировограде штаб Походного атамана Войска Донского С. В. Павлова. К июлю 1943 г. здесь собра¬лось до 3000 донцов, из которых было сфор¬мировано два новых полка — 8-й и 9-й, имев¬ших, вероятно, общую нумерацию с полками 1-й дивизии. Для подготовки командного со¬става планировалось открыть офицерскую школу, а также школу танкистов, однако ре¬ализовать эти проекты не удалось из-за но¬вого советского наступления. Поздней осенью 1943 г. в подчинении Павлова находилось уже 18 000 казаков, вклю¬чая женщин и детей, образовавших так на¬зываемый Казачий Стан. Германские власти признали Павлова Походным атаманом всех казачьих войск и обязались оказывать ему всемерную поддержку. После недолгого пре¬бывания в Подолье Казачий Стан в марте 1944 г. в связи с опасностью советского ок¬ружения начал движение на запад — до Сан-домира, а затем по железной дороге был пе¬ревезен в Белоруссию. Здесь командование вермахта предоставило для размещения ка¬заков 180 тыс. гектаров земельной площади в районе городов Барановичи, Слоним, Ново-грудок, Ельня, Столицы. Расселенные на новом месте беженцы были сгруппированы по принадлежности к разным войскам, по ок¬ругам и отделам, которые внешне воспроиз¬водили традиционную систему казачьих по¬селений. Одновременно была предпринята широ¬кая реорганизация казачьих строевых частей, объединенных в 10 пеших полков численнос¬тью в 1200 штыков каждый. 1-й и 2-й Донские полки составили 1-ю бригаду полковника Силкина; 3-й Донской, 4-й Сводно-казачий, 5-й и 6-й Кубанские и 7-й Терский — 2-ю бригаду полковника Вертепова; 8-й Донской, 9-й Кубанский и 10-й Терско-Ставропольс-кий — 3-ю бригаду полковника Медынского (в дальнейшем состав бригад несколько раз менялся). Каждый полк имел в своем соста¬ве 3 пластунских батальона, минометную и противотанковую батареи. Для их вооруже¬ния было использовано советское трофейное оружие, предоставленное германскими поле¬выми арсеналами.

        Главной задачей, поставленной казакам гер¬манским командованием, была борьба с парти¬занами и обеспечение безопасности тыловых коммуникаций группы армий «Центр». 17 июня 1944 г. в ходе одной из антипартизанских опе¬раций был убит Походный атаман Казачьего Стана С.В. Павлов. Его преемником стал вой¬сковой старшина (в дальнейшем — полков¬ник и генерал-майор) Т.И. Доманов. В июле 1944 г. в связи с угрозой нового советского наступления Казачий Стан был выведен из Белоруссии и сосредоточен в районе г. Здун-ская Воля на севере Польши. Отсюда нача¬лась его переброска в Северную Италию, где для размещения казаков была выделена тер¬ритория, прилегающая к Карнийским Аль¬пам с городами Толмеццо, Джемона и Озоп-по. Здесь Казачий Стан вошел в подчинение командующего войсками СС и полиции при¬брежной зоны Адриатического моря обер-группенфюрера СС О. Глобочника, который поручил казакам обеспечение безопасности на предоставленных им землях.   
     На территории Северной Италии строе¬вые части Казачьего Стана подверглись оче¬редной реорганизации и образовали Группу Походного атамана (именовавшуюся также корпусом) в составе двух дивизий. 1-я Каза¬чья пешая дивизия (казаки от 19 до 40 лет) включала в себя 1-й и 2-й Донские, 3-й Ку¬банский и 4-й Терско-Ставропольский пол¬ки, сведенные в 1-ю Донскую и 2-ю Свод¬ную пластунские бригады, а также штабную и транспортную роты, конный и жандарм¬ский эскадроны, роту связи и бронеотряд. 2-я Казачья пешая дивизия (казаки от 40 до 52 лет) состояла из 3-й Сводной пластунской бригады, включавшей 5-й С водно-казачий и 6-й Донской полки, и 4-й Сводной пластун¬ской бригады, объединявшей 3-й Запасной полк, три батальона станичной самообороны (Донской, Кубанский и Сводно-казачий) и Особый отряд полковника Грекова. Кроме того в составе Группы имелись следующие ча¬сти: 1-й Казачий конный полк (6 эскадронов: 1, 2 и 4-й донские, 2-й терско-донской, 6-й ку¬банский и 5-й офицерский), Атаманский кон¬войный конный полк (5 эскадронов), 1-е Каза¬чье юнкерское училище (2 пластунские роты, рота тяжелого оружия, артбатарея), отдельные дивизионы — офицерский, жандармский и комендантский пеший, а также замаскиро¬ванная под автомотошколу Специальная ка¬зачья парашютно-снайперская школа (Осо¬бая группа «Атаман»). К строевым частям Казачьего Стана, по некоторым данным, была присоединена и отдельная казачья группа «Савойя», выведенная в Италию с Восточ¬ного фронта вместе с остатками итальянс¬кой 8-й армии еще в 1943 г.      

Войсковой старшина Группы Походного атамана Т.И. Доманова. Фрчули (Сев. Италия), осень 1944—1945 гг. Одет в черный китель с немецкими офицерскими петлицами, поверх которых нашиты казачьи. Погоны русского образца с тремя немецкими звездочками, расположенными так же, как на погонах военнослужащих Российской Императорской армии. На левом рукаве — щиток донских казачьих частей вермахта. Фуражка — традиционная казачья с кокардой дореволюционного образца.

     Фуражка атамана донских беженских станиц Казачьего Стана полковника М.М. Ротова. Изготовлена в период Первой мировой или Гражданской войн, но козырек заменен на новый, германского образца. Кокарда — по типу принятой в ударных частях 1917 г.      

На вооружении частей Группы Походного атамана имелось свыше 900 ручных и стан¬ковых пулеметов разных систем (советские «Максим», ДП («Дегтярев пехотный») и ДТ («Дегтярев танковый»), германские MG-34 и «Шварцлозе», чешские «Зброевка». итальянские «Бреда» и «Фиат», французские «Гочкис» и «Шош», английские «Виккерс» и «Льюис», американские «Кольт»). 95 ротных и батальонных минометов (в основном совет¬ского и германского производства), более 30 советских 45-мм противотанковых пушек и 4 полевых орудия (76,2-мм), а также 2 лег¬ких бронеавтомобиля, отбитых у партизан и названных «Донской Казак» и «Атаман Ермак». В качестве ручного стрелкового оружия использовались главным образом магазинные и автоматические винтовки и карабины со¬ветского производства, некоторое количество германских и итальянских карабинов, советс¬кие, германские и итальянские автоматы. Казаки располагали также большим количеством немецких фаустпатронов и захваченными у партизан английскими гранатометами.

       По состоянию на 27 апреля 1945 г. об¬щая численность Казачьего Стана состав¬ляла 31 463 человек, в том числе 1575 офице¬ров, 592 чиновника, 16 485 унтер-офицеров и рядовых, 6304 нестроевых (негодных к службе по возрасту и состоянию здоровья), 4222 жен¬щины, 2094 ребенка в возрасте до 14 лет и 358 подростков в возрасте от 14 до 17 лет. Из общей численности Стана 1430 казаков при¬надлежало к эмигрантам первой волны, а остальные были советскими гражданами.    

Казак отдельной группы "Савойя", 1944-1945 год

Подьесаул комендантского пешего дивизиона Группы Походного атамана Т.И.Доманова, 1944-1945год В последние дни войны ввиду приближения наступающих войск союзников и активизации действий партизан Казачий Стан был вынужден покинуть Италию. В период 30 апреля — 7 мая 1945 г., преодолев высокогорные альпийские перевалы, казаки пересекли итало-австрийскую границу и расположились в долине р. Драва между городами Лиенц и Обердраубург, где было объявлено о капитуляции перед англий¬скими войсками. Уже после официального пре¬кращения военных действий из Хорватии в Австрию прорвались части 15-го Казачьего ка¬валерийского корпуса фон Паннвица, также сложившие оружие перед англичанами. А менее чем месяц спустя на берегах Дравы разыгралась трагедия насильственной выдачи в Советский Союз десятков тысяч казаков, калмыков и кав¬казцев, которых ждали все ужасы сталинских лагерей и спецпоселений. Вместе с казаками были выданы и их руководители — генералы П.Н. Краснов, его племянник С.Н. Краснов, возглавлявший штаб Главного управления ка¬зачьих войск, А.Г. Шкуро, Т.И. Доманов и Г. фон Паннвиц, а также предводитель кавказ¬цев Султан Келеч-Гирей. Все они были осужде¬ны в Москве на закрытом судебном процессе, состоявшемся 16 января 1947 г., и приговорены к смертной казни через повешение.

Нарукавная лента и Знак школы юных Казаков http://bka-roa.chat.ru/cossack_stan_ataman.htm

Казачьи Части 1941-1943 год

Казак казачьего подразделения в составе германской горнострелковой дивизии, 1942-1943 год Появлению в составе вермахта казачьих частей в наибольшей мере способствовала ре¬путация казаков как непримиримых борцов против большевизма, завоеванная ими в годы Гражданской войны. Ранней осенью 1941 г. из штаба 18-й армии в Генеральный штаб сухопутных войск поступило предложение о формировании из казаков специальных час¬тей для борьбы с советскими партизанами, инициатором которого выступил офицер ар¬мейской контрразведки барон фон Клейст. Предложение получило поддержку, и 6 ок¬тября генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-лейтенант Э. Вагнер разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» сформиро¬вать к 1 ноября 1941 г., с согласия соответ¬ствующих начальников СС и полиции, — в качестве эксперимента — казачьи части из военнопленных для использования их в борь¬бе против партизан.

      Первая из таких частей была организова¬на в соответствии с приказом командующего тыловым районом группы армий «Центр» ге¬нерала фон Шенкендорфа от 28 октября 1941 г. Это был казачий эскадрон под командова¬нием перешедшего незадолго до того на сто¬рону немцев майора Красной Армии И.Н. Ко¬нонова. В течение года командованием тылового района было сформировано еще 4 эс¬кадрона и уже к сентябрю 1942 г. под началом Кононова находился 102-й (с октября — 600-й) казачий дивизион (1, 2, 3-й конные эскадроны, 4, 5, 6-я пластунские роты, пуле¬метная рота, минометная и артиллерийская батареи). Общая численность дивизиона со¬ставляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров; на вооружении имелось 6 полевых ору¬дий (76,2-мм), 6 противотанковых пушек (45-мм), 12 минометов (82-мм), 16 станко¬вых пулеметов и большое количество ручных пулеметов, винтовок и автоматов (в основном, советского производства). На протяжении 1942—1943 гг. подразделения дивизиона вели напряженную борьбу с партизанами в районах Бобруйска, Могилева, Смоленска, Невеля и Полоцка.        

Казак кавалерийского полка фон Юнгшульца, 1942-1943 год Из казачьих сотен, сформированных при армейском и корпусных штабах германской 17-й армии, приказом от 13 июня 1942 г. был образован казачий кавалерийский полк «Пла¬тов». В его составе имелось 5 конных эс¬кадронов, эскадрон тяжелого оружия, ар¬тиллерийская батарея и запасной эскадрон. Командиром полка был назначен майор вер¬махта Э. Томсен. С сентября 1942 г. полк ис¬пользовался для охраны работ по восстанов¬лению Майкопских нефтепромыслов, а в конце января 1943 г. был переброшен в рай¬он Новороссийска, .где нес охрану морского побережья и одновременно участвовал в опе¬рациях немецких и румынских войск против партизан. Весной 1943 г. он оборонял «Ку¬банское предмостное укрепление», от¬ражая советские морские десанты северо-восточнее Темрюка, пока в конце мая не был снят с фронта и выведен в Крым. Казачий кавалерийский полк «Юнгшульц», сформированный летом 1942 г. в составе 1-й танковой армии вермахта, носил имя своего командира — под¬полковника И. фон Юнгшульца. Пер¬воначально полк имел только два эс¬кадрона, один из которых был чисто немецким, а второй состоял из казаков-перебежчиков. Уже на фронте в состав полка были включены две казачьи сот¬ни из местных жителей, а также каза¬чий эскадрон, сформированный в Сим¬ферополе и переброшенный затем на Кавказ. По состоянию на 25 декабря 1942 г. полк насчитывал 1530 человек, в том числе 30 офицеров, 150 унтер-офицеров и 1350 рядовых, и имел на вооружении 56 ручных и станковых пу¬леметов, 6 минометов, 42 противотан¬ковых ружья, винтовки и автоматы. Начиная с сентября 1942 г. полк «Юнгшульц» оперировал на левом фланге 1-й танковой армии в районе Ачикулак — Буденновск, принимая активное участие в боях про¬тив советской кавалерии. После приказа от 2 января 1943 г. об общем отступлении полк отходил на северо-запад в направлении ста¬ницы Егорлыкской, пока не соединился с ча¬стями 4-й танковой армии вермахта. В даль¬нейшем он был подчинен 454-й охранной дивизии и переброшен в тыловой район группы армий «Дон».

       Bосточные легионы и казачьи части в тыловых районах групп армий «Центр» и «Север» (май — июнь 1943 г.): 786 — туркестанский батальон; 803, 842, 843 — северокавказские; 1/125, 1/198, 11/9 — армянские; 807 — азербайджанский; 826 — волжсско-татарский; 137, 443, 600, 622—625, 631 — казачьи дивизионы и батальоны; 4, 5, 10, 12, 57 — казачьи полки.   

Сотник 1-го Добровольческого казачьего полка 1942-1943 год В соответствии с приказом от 18 июня 1942 г. надлежало направлять всех военноп¬ленных, являвшихся казаками по происхожде¬нию и считавших себя таковыми, в г. Славута. К концу месяца здесь было сосредоточено уже 5826 человек, и было принято решение о фор¬мировании казачьего корпуса и организации соответствующего штаба. Поскольку среди ка¬заков остро ощущалась нехватка старшего и среднего командного состава, в казачьи час¬ти стали набирать бывших командиров Крас¬ной Армии, не являвшихся казаками. Впос¬ледствии при штабе формирования было открыто 1-е Казачье имени атамана графа Платова юнкерское училище, а также унтер-офицерская школа. Из наличного состава казаков в первую очередь были сформированы 1 -и Атаманский полк под командованием подполковника ба¬рона фон Вольфа и особая полусотня, пред¬назначенная для выполнения специальных заданий в советском тылу. После проверки прибывавшего пополнения было начато фор¬мирование 2-го Лейб-казачъего и 3-го Донс¬кого полков, а вслед за ними — 4-го и 5-го Кубанских, 6-го и 7-го Сводно-казачьих полков. 6 августа 1942 г. сформированные ка¬зачьи части были переведены из Славутинс-кого лагеря в Шепетовку в специально отведенные для них казармы.

   Со временем работа по организации ка¬зачьих частей на Украине приобрела плано¬мерный характер. Оказавшиеся в немецком плену казаки концентрировались в одном лагере, из которого после соответствующей обработки направлялись в резервные части, а уже оттуда переводились в формируемые полки, дивизионы, отряды и сотни. Казачьи части первоначально использовались исклю¬чительно как вспомогательные войска для охраны лагерей военнопленных. Однако, пос¬ле того как они доказали свою пригодность к выполнению самых разных задач, их исполь¬зование приобрело иной характер. Большин¬ство из сформированных на Украине казачь¬их полков были задействованы на охране автомобильных и железных дорог, других во¬енных объектов, а также в борьбе с парти¬занским движением на территории Украины и Белоруссии. 

Много казаков влилось в германскую ар¬мию, когда наступающие части вермахта всту¬пили на территории казачьих областей Дона, Кубани и Терека. 25 июля 1942 г., сразу же после занятия немцами Новочеркасска, к представи¬телям германского командования явилась группа казачьих офицеров и изъявила готов¬ность «всеми силами и знаниями помогать доблестным германским войскам в оконча¬тельном разгроме сталинских приспешни¬ков», а в сентябре в Новочеркасске с санк¬ции оккупационных властей собрался казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского (с ноября 1942 г. именовался шта¬бом Походного атамана) во главе с полков¬ником С. В. Павловым, приступивший к орга¬низации казачьих частей для борьбы против Красной Армии.

Подхорунжий Донского добровольческого казачьего полка. 1942—1943 гг. Одет в немецкий китель обр. 1936 г. с гладкими петлицами (по-видимому, красного цвета) и погонами дореволюционного образца. На папахе — офицерская кокарда Российской императорской армии. Согласно приказу штаба, все казаки, способ¬ные носить оружие, должны были явиться на пункты сбора и зарегистрироваться. Станичные атаманы обязывались в трехдневный срок про¬извести регистрацию казачьих офицеров и каза¬ков и подобрать добровольцев для организуемых частей. Каждый доброволец мог записать свой последний чин в Российской Императорской армии или же в белых армиях. Одновременно атаманы должны были обеспечивать доброволь¬цев строевыми лошадьми, седлами, шашками и обмундированием. Вооружение для формируе¬мых частей выделялось по согласованию с гер¬манскими штабами и комендатурами. В ноябре 1942 г., незадолго до начала со¬ветского контрнаступления под Сталинградом, германское командование дало санкцию на формирование в областях Дона, Кубани и Терека казачьих полков. Так, из доброволь¬цев донских станиц в Новочеркасске были организованы 1-й Донской полк под коман¬дованием есаула А. В. Шумкова и пластунс¬кий батальон, составившие Казачью группу Походного атамана полковника С.В. Павло¬ва. На Дону также был сформирован 1-й Си¬негорский полк в составе 1260 офицеров и казаков под командованием войскового стар¬шины (бывшего вахмистра) Журавлева. Из казачьих сотен, сформированных в станицах Уманского отдела Кубани, под руководством войскового старшины И. И. Саломахи нача¬лось формирование 1 -го Кубанского казачь¬его конного полка, а на Тереке по инициа¬тиве войскового старшины Н.Л. Кулакова — 1-го Волгского полка Терского казачьего вой¬ска. Организованные на Дону казачьи пол¬ки в январе — феврале 1943 г. участвовали в тяжелых боях против наступающих совет¬ских войск на Северском Донце, под Ба-тайском, Новочеркасском и Ростовом. При¬крывая отход на запад главных сил немецкой армии, эти части стойко отражали натиск превосходящего противника и понесли тяжелые потери, а некоторые из них были уничтожены целиком. Казачьи части формировались командо¬ванием армейских тыловых районов (2-й и 4-й полевых армий), корпусов (43-го и 59-го) и дивизий (57-й и 137-й пехотных, 203, 213, 403, 444 и 454-й охранных). В танковых кор¬пусах, как например, в 3-м (казачья моторизованная рота) и 40-м (1 и 2 /82-й каза¬чьи эскадроны под командованием подъеса¬ула М. Загородного), они использовались в качестве вспомогательных разведотрядов. В 444-й и 454-й охранных дивизиях было сформировано по два казачьих дивизиона по 700 сабель в каждом. В составе 5-тысяч¬ного германского конного соединения «Бо-зелагер», созданного для охранной службы в тыловом районе группы армий «Центр», слу¬жило 650 казаков, причем часть из них со¬ставляла эскадрон тяжелого оружия. Казачьи части создавались и в составе действовавших на Восточном фронте армий германских са¬теллитов. По крайней мере, известно, что казачий отряд из двух эскадронов был сфор¬мирован при кавалерийской группе «Савойя» итальянской 8-й армии. В целях достижения должного оперативного взаимодействия прак¬тиковалось сведение отдельных частей в бо¬лее крупные соединения. Так, в ноябре 1942 г. действовавшие против партизан в районе До-рогобужа и Вязьмы четыре казачьих батальо¬на (622, 623, 624 и 625-й, ранее составлявшие 6, 7 и 8-й полки), отдельная моторизованная рота (638-я) и две артиллерийские батареи были объединены в 360-й казачий полк во главе с балтийским немцем майором Э.В. фон Рентельном.

Казак и чины немецкого кадрового персонала одной из казачьих частей на Восточном фронте. 1943 г. Казак (в центре) одет в советскую суконную гимнастерку без погон с нагрудной эмблемой восточных войск и казачьими петлицами, введенными приказом от 15 ноября 1942 г. У немецкого фельдфебеля (справа) на левом рукаве виден щиток — очевидно, казачьей части, к которой принадлежат изображенные на фотографии люди.ИЛИ же Латышский добровольческий К апрелю 1943 г. в составе вермахта дей¬ствовало около 20 казачьих полков численнос¬тью от 400 до 1000 человек каждый и большое количество мелких частей, насчитывавших в общей сложности до 25 тыс. солдат и офице¬ров. Наиболее надежные из них были сформированы из добровольцев в станицах Дона, Кубани и Терека или из перебежчиков при германских полевых соединениях. Личный состав таких частей в основном был представ¬лен уроженцами казачьих областей, многие из которых сражались с большевиками еще в годы Гражданской войны или подвергались репрессиям со стороны советской власти в 1920—30-е годы, и поэтому были кровно за¬интересованы в борьбе с советским режимом. В то же время в рядах частей, формировав¬шихся в Славуте и Шепетовке, оказалось много случайных людей, называвших себя ка¬заками лишь для того, чтобы вырваться из лагерей военнопленных и тем самым спасти свою жизнь. Надежность этого контингента всегда была под большим вопросом, а малей¬шие трудности серьезно сказывались на его моральном состоянии и могли спровоциро¬вать переход на сторону противника.

Группа казаков на южном участке Восточного фронта. Январь 1943 г. Казаки одеты в советские шинели, шапки-ушанки и папахи с кокардами. На втором справа — немецкий зимний маскировочный костюм. Вооружение — автоматы ППШ и винтовки.

Осенью 1943 г. некоторые казачьи части были переброшены во Францию, где исполь¬зовались на охране Атлантического вала и в борьбе с местными партизанами. Судьба их была различной. Так, 360-й полк фон Рен-тельна, размещенный побатальонно вдоль побережья Бискайского залива (к этому вре¬мени он был переименован в Казачий кре¬постной гренадерский полк), в августе 1944 г. был вынужден с боями пройти долгий путь к германской границе по занятой партизанами территории. 570-й казачий батальон был на¬правлен против высадившихся в Нормандии англо-американцев и в первый же день в пол¬ном составе сдался в плен. 454-й казачий кавалерийский полк, блокированный час¬тями французских регулярных войск и партизанами в городке Понталье, отказал¬ся капитулировать и был почти полностью уничтожен. Такая же судьба постигла в Нор¬мандии 82-й казачий дивизион М. Загород¬ного. В то же время большинство из сформи¬рованных в 1942—1943 гг. в городах Славуте и Шепетовке казачьих полков продолжали действовать против партизан на территории Украины и Белоруссии. Некоторые из них были переформированы в полицейские бата¬льоны, носившие номера 68, 72, 73 и 74-й. Дру¬гие были разгромлены в зимних боях 1943/44 г. на Украине, а их остатки влились в состав раз¬ных частей. В частности, остатки разгромлен¬ного в феврале 1944 г. под Цуманью 14-го Сводно-казачьего полка были включены в 3-ю кавалерийскую бригаду вермахта, а 68-й казачий полицейский батальон осенью 1944 г. оказался в составе 30-й гренадерской дивизии войск СС (1-я Беларуская), отправленной на Западный фронт. http://bka-roa.chat.ru/kosaken_1941_1943.htm

Германские власти возлагали немалые надежды на лидера Национального туркестанского комитета Каюм-хана, узбека по национальности. Обычно идеологи Великого Туркестана включали в это понятие территории среднеазиатских республик, северные области Афганистана и китайский Синьцзян и претендовали на то, что выражают чаяния казахов, киргизов, таджиков, узбеков, туркмен и других тюркских народов. Идея не нова, но особенно интенсивно ею, вернее, ее носителями стали заниматься нацисты. А после нападения фашистской Германии на Советский Союз эта работа приняла, так сказать, прикладной характер - привлечь как можно больше военнопленных - выходцев из Средней Азии к участию в нацформированиях во имя победы вермахта, которая, как мыслилось, принесет независимость Туркестану.

Вели Каюм-хан был родом из Ташкента. В 1922 году правительством Бухарской республики был послан на учебу в Германию, где поступил в Зоотехнический институт. В Берлине он познакомился с видным деятелем туркестанской эмиграции Мустафой Чокаевым, который имел на него большое влияние и привлек к своей работе. Домой студент возвращаться не захотел и с тех пор активно включился в эмигрантскую деятельность, которая достаточно жестко контролировалась германскими властями.

Использованию этнического фактора в надвигавшемся противоборстве с Советским Союзом нацисты придавали серьезное значение. В эмигрантских структурах, построенных по этническому и религиозному признакам, они видели резерв для будущих национальных администраций, а после начала войны их основной функцией стала работа с соотечественниками из числа военнопленных.

Сразу после начала войны немцы стали направлять Каюм-хана в лагеря для военнопленных с целью их вербовки в национальные формирования. Обещали свободу и работу только в тылу. Многие голодные и униженные военнопленные, не зная другого способа спасти свою жизнь, соглашались. Так началась организация туркестанского легиона.

В лагере № 130 под Рославлем, где находилось около двадцати тысяч военнопленных, на шинели каждого сзади была нашита буква, означавшая его национальность: у русских "Р", украинцев "У", выходцев из Средней Азии "А".

В день выдавались сто граммов черного сырого хлеба и баланда из воды и вонючей рыбы, которую ели только потому, что она горячая. Работали по четырнадцать часов в любую погоду, сушить одежду, спать было негде. В день умирало по двести - триста человек. Такие ужасные условия заставляли военнопленных идти на все, чтобы вырваться из этого ада, тем более что германское командование обещало хорошие условия тем, кто запишется в туркестанский легион.

Туркестанский легион был сформирован, участвовал в боях в составе вермахта и карательных экспедициях против партизан. Дислоцировался в Вайгельсдорфе, округ Райхенбах, Силезия.

Каюм-хан неоднократно выезжал туда для решения организационных вопросов и проведения воспитательной работы с солдатами и офицерами.

Программой Туркестанского национального комитета провозглашалось создание независимого Туркестана, объединение всех народов Средней Азии - казахов, узбеков, таджиков, киргизов, туркмен в единую нацию - тюрков, отделение от России, воспитание молодежи в национальном духе, распространение культуры тюрков и укрепление связей с Турцией, создание национального правительства и выселение русских.

Комитет как руководящий орган туркестанской эмиграции состоял из 40 человек с местопребыванием в Берлине. Вначале его председателем был Чокаев, а после его смерти в конце 1942 года на этот пост назначили Каюм-хана. Наиболее важный военный отдел возглавлял Баймирза Хаит.

В 1943 году из МИД рейха специальной фельдъегерской связью руководителю Национального туркестанского комитета Вели Каюм-хану было доставлено письмо: "Господин председатель. В феврале 1943 года исполнилось полтора года со дня сформирования туркестанского легиона. С большим интересом мы следили за становлением легиона из небольших отрядов в сильную и боеспособную часть, искренне радовались, когда слышали о боевом духе туркестанских легионеров. Считаю свои долгом выразить туркестанскому легиону от имени имперского министерства иностранных дел признание его заслуг и пожелать ему больших успехов. Уполномочен подтвердить вам, что германское правительство не имеет никаких территориальных претензий на Туркестанский регион. Его единственной целью после окончательного поражения большевизма является помочь туркестанскому народу создать свободное и независимое туркестанское государство. Национальный туркестанский комитет как ядро будущего правительства и туркестанский легион как кадры собственной армии служат поручителями осуществления общей [175] цели немецкого и туркестанского народов - основания независимого Туркестана". Подпись: граф фон дер Шуленбург (бывший посол Германии в СССР).

В 1944 году Каюм-хан был принят Розенбергом. Ему было дано поручение активизировать вербовку в лагерях, ведь вермахт нес уже невосполнимые потери. Поднимался вопрос об объединении национальных комитетов различных этносов под началом командующего РОА Власова. Но те не согласились на это, указав, что такое решение негативно подействовало бы на личный состав национальных легионов, так как фактически ими стали бы командовать русские.

Фрагмент выступления Вели Каюм-хана перед батальоном Туркестанского легиона:

"Я двадцать лет веду борьбу против большевиков. Теперь мы будем бороться вместе с вами. Немцы - наши друзья, они помогут нам освободить туркестанский народ от русского ига, этот час скоро настанет. Немецкие войска уже под Сталинградом и, взяв его, двинутся на освобождение Казахстана и Туркестана. Я буду ханом, а вы моими джигитами. Служите же честно Германии, беспощадно уничтожайте русских". Через два дня после этого визита личному составу было выдано вооружение: винтовки, ручные и станковые пулеметы, три противотанковые пушки. Батальон сразу же был отправлен на фронт.

Во время войны немцы пригласили в Берлин для консультаций брата покойного турецкого генерала Энвер Паши, известного своими прогерманскими настроениями, Нури Пашу. Тот предложил германскому командованию образовать из всех военнопленных тюрков, то есть туркестанцев, азербайджанцев, крымчаков, идель-уральцев и северокавказцев, тюркскую армию и поручить ему командование. Перед отъездом генерала в Германию туркестанская эмигрантская организация в Стамбуле дала ему полномочия составить план, согласно которому его предлагалось даже провозгласить главой туркестанского государства. Проект Нури Паши очень не понравился немцам, и они отвели его от работы с военнопленными. Вообще немцы очень боялись сводить военнопленных в крупные войсковые соединения. У них имелись для этого основания: было немало случаев саботажа подразделениями из военнопленных выполнения приказов командования.

19 ноября 1944 года ставка главного командования сухопутных сил вермахта разослала ориентировку, предназначенную для командиров частей особого назначения из добровольцев с Востока и штаб-офицеров по делам национальных вспомогательных формирований. Объявлялся состав Туркестанского национального комитета: председатель Вели Каюм-хан, члены: капитан Баймирза Хаит, гауптштурмфюрер Баки Абдуразан, оберштурмфюрер Алим Гулям, унтерштурмфюрер Анаяв Кодшам и несколько гражданских лиц. Национальным представителям в сотрудничестве с германскими органами поручалось пропагандистское обеспечение добровольческих частей и духовное воспитание их участников, для чего рекомендовалось выступать с докладами непосредственно в воинских подразделениях и направлять заявки на их посещение командующему добровольческими войсками вермахта.

Исполнением этих заданий германского военного командования Каюм-хан занимался вплоть до апреля 1945 года. После капитуляции гитлеровской Германии ему пришлось некоторое время пребывать в лагере для интернированных, но вскоре его вызволили оттуда, и он продолжал возглавлять Туркестанский комитет, сотрудничая с английскими и американскими оккупационными властями, а затем осел в ФРГ. Потом посещал Турцию, Саудовскую Аравию, другие страны, где обосновывал в различных аудиториях идею единого Туркестана.

Перечисленные ⌠национальные комитеты■ возглавляли: Грузинский - Кедия Михаил Мекиевич и Габлиани Гиви Игнатьевич; Армянский - Абегян Арташес, Багдасарян, он же Си-монян, он же Саркисян Тигран и; Азербайджанский - Фаталибеков, он же Фаталибей-ли, он же Дудангинский Або Алиевич и Исрафил-Бей Исрафаилов; Туркестанский - Валли-Каюм-Хан, он же Каюмов Вали, Хаитов Баймирза, он же Гаити Оглы Баймирза и Канатбаев Карие Кусаевич Северо-Кавказский - Магомаев Ахмед Наби Идрисо-вич и Кантемиров Алихан Гадоевич; Волго-Татарский - Шафеев Абдрахман Гибадулло-вич и Алкаев Шакир Ибрагимович В апреле 1942 г. в лагере для высшего командного состава в Хаммельсбурге (Бавария) Иван Бессонов создал из товарищей по несчастью организацию с громким названием Политический центр борьбы с большевизмом (ПЦБ). А затем предложил германскому командованию весьма оригинальный план. На базе ПЦБ сформировать парашютно-десантное подразделение из нескольких мобильных штурмовых отрядов. И забросить их в район сплошного расположения исправительно-трудовых лагерей НКВД от Северной Двины до среднего течения Оби. Десантникам ставилась задача ликвидировать охрану лагерей и поднять заключенных на антисталинское восстание в глубоком советском тылу. Бессонов гарантировал успех акции. Как специалист, на практике изучивший ГУЛАГ, отлично знающий дислокацию и систему охраны лагерей. Проектом Бессонова заинтересовалась серьезная немецкая спецслужба — VI управление РСХА (известная широкому кругу телезрителей тем, что именно в нее был внедрен пресловутый Штирлиц). В июле 1942 г. бессоновский ПЦБ переводят в специальный центр подготовки «СС-Зондерлагерь Бухенвальд», созданный в качестве секретного блока на территории концлагеря Бухенвальд. Будущая Россия рисовалась Бессонову и его соратникам следующим образом: «Тяжелая промышленность, транспорт, почта и телеграф будут находиться у государства. Колхозы ликвидируются, вводится частная собственность на землю и допускается частная инициатива; при этом внешняя торговля тоже должна находиться под контролем государства. Россия должна сохранить полную территориальную, экономическую и политическую независимость. После свержения Советской власти до окончания войны вводится военная диктатура, осуществляемая руководителями Освободительных сил, а затем — всеобщие выборы». К лету 1943 г. были готовы к действиям две десантно-штурмовые группы по 50—55 человек каждая, группа радистов 20—25 человек и женская группа в 20 человек, набранная из числа военврачей и медсестер, находившихся в женском лагере военнопленных в Бреслау (нынешний Вроцлав, Польша). Политический отдел ПЦБ к тому времени подготовил большое количество листовок, воззваний, плакатов и несколько номеров газет с характерными названиями «Уральский рабочий», «Путь сибиряка», а также программные брошюры «Что делать» и «СССР и мировая революция». Все это парашютисты должны были транспортировать с собой в качестве агитационных материалов. В то же время был окончательно принят план самой операции. Повстанческую деятельность надлежало развернуть в обширном районе от Северной Двины до Енисея и от Крайнего Севера до Транссибирской магистрали. Район планируемых действий разбивался на три оперативные зоны: Северную (правый берег течения Северной Двины), Центральную (бассейн реки Печоры) и Восточную (от Оби до Енисея). Десантники должны были захватывать объекты ГУЛАГа, освобождать и вооружать заключенных и ссыльнопоселенцев и двигаться с ними в общем направлении на юг.

Насколько сейчас можно судить, более или менее детально был разработан лишь план действий в Северной зоне. Бывший полковник Красной армии Меандров, являвшийся «командующим Северной зоной десанта», предлагал одновременно забросить 5—6 отрядов общей численностью до батальона. При этом сектор первоначальных действий Северной зоны он ограничивал «треугольником Сыктывкар (штаб зоны) — Сольвычегодск — юго-восточнее Архангельска». Степень реализации бессоновской идеи выброса парашютистов на ГУЛАГ до конца остается невыясненной. На сегодняшний день реально известны случаи заброски отдельных групп. Десант в количестве 12 человек был высажен 2 июня 1943 г. в районе совхоза «Кедровый Шор» тогдашнего Кожвенского района Коми АССР. Парашютисты были одеты в форму НКВД. При себе имели количество оружия, явно превышающее их возможности. Немецкие и советские автоматы, пистолеты «парабеллум» и «вальтер», револьверы «наган», ящики с ручными гранатами и взрывчаткой. А также радиостанцию, большой запас продовольствия и медикаментов. Через неделю, 9 июня, эта группа была ликвидирована войсками НКВД, причем два десантника убиты, а 10 взяты в плен. Известна фамилия главного из захваченных — старший лейтенант Годов. Этот отряд силой в отделение был заброшен в Центральную зону десанта, поскольку приземлился практически на берегу реки Печоры. И слишком близко к лагпунктам. Поэтому органы смогли довольно быстро и удачно его накрыть. В июне 1944 г. в Коми, опять же в бассейн Печоры, были сброшены с самолета 7 парашютистов особой группы «Ульм». По всей видимости, они тоже приземлились неудачно и были сразу обнаружены. Пятеро погибли в перестрелке, двое захвачены. Немцы с весны—лета 1942 г. вели активную заброску разведывательно-диверсионных групп коллаборационистов в сталинский тыл. В известном советском блокбастере «А зори здесь тихие» показаны действия или, лучше сказать, попытки действий одной из таких групп. По понятным причинам реальность искажена. На самом деле диверсантами были исключительно военнопленные Красной армии, снабженные поддельными, а зачастую и настоящими документами.

О размахе диверсионной деятельности советских военнопленных против советской власти архивы спецслужб старательно умалчивают. Но это уже является секретом Полишинеля. Например, судя по записям в журнале боевых действий Череповецко-Вологодского дивизионного района ПВО, выброска парашютно-десантных групп на территорию Вологодской области (главным образом в район Северной железной дороги) продолжалась с 14 июня 1942 г. по 23 июня 1943 г. Вот характерные образчики: «24.01.1943. …В 5 км севернее города Кадникова задержан в 21.36. один парашютист-диверсантник… При нем найдено командировочное удостоверение… на имя лейтенанта Алиева. Задержанный показал, что с самолета сброшены два человека, оба военнопленные-азербайджанцы… Второй парашютист найден мертвым. Парашютисты имели задание разведки Северной ж.д. на участке Вологда — Архангельск… 27.05.1943. В районе Шумарово задержаны три диверсанта, сброшенные с самолета ночью с 25 на 26 мая… Все трое военнопленные, бывшие бойцы Ленинградского и Волховского фронтов». Всего в журнале имеется 25 подобных записей. Число заключенных Комилага на 1 января 1942 г. составляло 200 тысяч человек, в подавляющем большинстве осужденных по 58-й политической статье. Вернувшиеся из этих лагерей люди рассказывали о постоянных и напряженных слухах, втихую перетиравшихся зэками. Будто бы то тут, то там в северных лагерях от Двины до Печоры в 1942–1944 гг. происходили восстание за восстанием. Доподлинно известно и подтверждено документально восстание заключенных лагпункта «Лесорейд», расположенного близ поселка Усть-Уса, во главе с Марком Ретюниным. Правда, оно происходило в январе—феврале 1942 г., следовательно, никак не могло быть связано с деятельностью Бессонова. Восставшие вышли из лагеря и двинулись по реке Печоре, имея целью захватывать лагеря, лагпункты и командировки, освобождать заключенных, пополнять ими свои ряды и продвигаться на юго-запад, в сторону фронта. Против них была применена авиация и моторизованные части войск НКВД и Красной армии. По донесениям НКВД, последние группы повстанцев были ликвидированы 3 и 4 марта. Но уцелевшие узники Комилага уверяли, что отдельные группы действовали еще в 1944 г. По крайней мере, есть глухие сведения, что в марте 1944 г. опять произошло восстание на лагпункте «Лесорейд» в Усть-Усе. По всей видимости, это были отдельные десантные группы комбрига Бессонова, пытавшиеся штурмовать лагеря. Зэковская молва перетолковала их действия в лагерные восстания. Надо признать, что все эти попытки были обречены на неудачу. Сталин держал в Коми и сопредельных с ней Пермской, Кировской, Вологодской и Архангельской областях мощную группировку войск НКВД и Красной армии. Так что затея комбрига Бессонова была с самого начала обречена.

Grupa Operacyjna gen. K. Sosnkowskiego – polski związek operacyjny podczas wojny obronnej 1939 r.

[edytuj] Geneza

Generał Kazimierz Sosnkowski do 10 września 1939 r. pozostawał bez przydziału służbowego. Tego dnia został wyznaczony generałem do zleceń przy Naczelnym Wodzu marszałku Edwardzie Rydzu-Śmigłym. 11 września przejął dowództwo Frontu Południowego. Jednakże wobec niemożności nawiązania kontaktu ze wszystkimi związkami taktycznymi Frontu zmuszony był ograniczyć się do dowodzenia dywizjami Armii "Karpaty", praktycznie odciętymi przez wojska niemieckie nad Sanem. Dotarł do nich 13 września ze Lwowa drogą lotniczą wraz z kilkoma oficerami sztabu. Po przybyciu do Przemyśla założył prowizoryczną kwaterę w budynku kasyna garnizonowego, w którym przebywał także II rzut dowództwa Grupy Operacyjnej "Jasło" gen. Kazimierza Orlika-Łukoskiego. W ten sposób gen. K. Sosnkowski uzyskał potrzebne środki łączności i transportu. Po południu wyjechał do Krasiczyna do sztabu gen. K. Orlika-Łukoskiego. Przebywały w tamtym rejonie osłabione dotychczasowymi walkami trzy dywizje: 11. Karpacka Dywizja Piechoty gen. Bronisława Prugara-Ketlinga, 24. Dywizja Piechoty płk. Bolesława Szwarcenberga-Czernego i 38. Dywizja Piechoty (Rezerwowa) płk. Alojzego Wir-Konasa. Na miejscu okazało się, że 11. KDP w składzie sześciu batalionów piechoty i siedmiu baterii artylerii lekkiej liczyła zaledwie ok. 2,5 tys. żołnierzy, 24. DP – ok. 2 tys. żołnierzy wraz z 32 działami, a 38. DP Rez. – dziewięć batalionów piechoty i pięć dywizjonów artylerii. Po ocenie położenia, gen. K. Sosnkowski podjął decyzję pójścia na odsiecz oblężonemu Lwowowi (patrz: Obrona Lwowa 1939), kierując się najkrótszą i najmniej zagrożoną przez Niemców drogą przez Gródek Jagielloński. Wydał rozkazy, aby oddziały 38. DP Rez. przeszły w nocy z 13 na 14 września w okolice Sądowej Wiszni, 11. KDP – do rejonu Mościsk, a 24. DP – do Tyszkowic i Boratycz. Miejscem postoju sztabu gen. K. Sosnkowskiego miały być Balice. W Przemyślu jako straż tylna miała pozostać załoga miasta pod dowództwem ppłk. Jana Matuszaka i bronić go do zmierzchu 14 września (patrz: Obrona Przemyśla 1939), a następnie osłaniać odejście dywizji Grupy Operacyjnej. W nocy zdążyły przybyć jeszcze w rejon pobytu polskich wojsk I dywizjon 6. Pułku Artylerii Ciężkiej (bez baterii) i I dywizjon 5. Pułku Artylerii Ciężkiej, które zostały dołączone do 38. DP Rez. oraz dwa bataliony piechoty i kompania czołgów rozpoznawczych TK, które wzmocniły 24. DP.

[edytuj] Działania Grupy Operacyjnej

[edytuj] 13/14 września

Wieczorem 13 września 38. DP (Rezerwowa) rozpoczęła marsz w rejon Sądowej Wiszni, obsadzonej wcześniej przez część sił Pułku SS "Germania" w składzie dwóch kompanii I batalionu, pancernego plutonu pancernego (samochody pancerne) i 15. kompanii motocyklistów. W godzinach nocnych II i III bataliony 98. Pułku Piechoty (Rezerwowego) zaatakowały z zaskoczenia Niemców, rozbijając całkowicie ich wojska (kosztem jedynie 4 zabitych i 3 rannych oraz zaginięcia 26 żołnierzy zdobyto 12 motocykli, 2 samochody pancerne, 2 samochody ciężarowe i 11 jeńców oraz unieruchomiono resztę samochodów pancernych i uwolniono ok. 500 polskich żołnierzy).

[edytuj] 14 września

Tego dnia osłabiona i zmęczona nocnym marszem 24. DP zatrzymała się w rejonie Tyszkowice-Boratycze-Chodorowice-Popowice, gdzie została zaatakowana przez niemiecką 2. Dywizję Górską. Silne uderzenie na Boratycze zostało odrzucone przeciwnatarciem 155. Pułku Piechoty (Rezerwowym) i I batalionu 39. Pułku Piechoty. Wieczorem na rozkaz gen. K. Sosnkowskiego siły 24. DP przerwały walkę i przemaszerowały do lasów w okolicy stacji kolejowej Chorośnica.

38. DP (Rez.) w lasach między Sądową Wisznią i Rodatyczami toczyła od rana drobne walki z wysuniętymi siłami niemieckiej grupy "Utz". Wzięły w nich udział 98. pp (rez.) i 97. Pułk Piechoty (Rezerwowy). Dywizja poniosła pewne straty od silnego ognia artylerii nieprzyjacielskiej. Wieczorem otrzymano rozkaz przejścia do Lasów Janowskich, ale 2 godziny później został jednak odwołany, a wojska miały powrócić na poprzednie pozycje. W nocy Niemcy w zasadzce w Nowosiółkach zadali straty i rozproszyli I batalion 96. Pułku Piechoty (Rezerwowego) .

11. KDP o świcie wyruszyła w kierunku Mościsk. W Medyce została bez powodzenia zaatakowana przez niemiecki pododdział rozpoznawczy. Podczas dalszego marszu poniosła znaczne straty od ognia artyleryjskiego. W godzinach popołudniowych osiągnęła obszar Mościsk, Hodynii i Medyki, zatrzymując się na odpoczynek.

Przed południem gen. K. Sosnkowski wraz ze swoim sztabem przybył do Balic, leżących między Medyką i Mościskami. Na podstawie niemieckich rozkazów, zdobytych przez 11. KDP pod Łętownią, zorientował się, że siły nieprzyjacielskiego XVII Korpusu Armijnego zaszły tak daleko, że mogły utrudnić utrzymanie Lwowa i pogłębić rozdzielenie dywizji Armii "Karpaty" od dywizji Armii "Kraków". W tej niekorzystnej sytuacji gen. K. Sosnkowski podjął decyzję zmiany wcześniejszego planu pójścia na pomoc Lwowa i skierowania się na południowy wschód nad górny Dniestr. Jednak wkrótce, nie chcąc dopuścić do odsłonięcia flanki i tyłów załogi Lwowa i sił Armii "Kraków", postanowił kontynuować marsz do Lwowa. W późnych godzinach wieczornych po odprawie z dowódcami dywizji gen. K. Sosnkowski rozkazał: 38. DP Rez. opanowanie przepraw przez Wereszycę i przygotowanie się do ataku na Gródek Jagielloński, 11. KDP przejście do lasów na północny wschód od Sądowej Wiszni w celu współdziałania z 38. DP Rez., 24. DP

Ojczyzna (kryptonim Omega), inna nazwa: Organizacja Ziem Zachodnich "Ojczyzna" – polska organizacja konspiracyjna o charakterze narodowym, działająca od końca 1939 r. do poł. 1945 r. przede wszystkim na terenach polskich włączonych do Rzeszy Niemieckiej

Została utworzona pod koniec września lub na pocz. listopada 1939 r. Poznaniu z inspiracji przedwojennych działaczy Stronnictwa Narodowego. Jej współzałożycielami byli m.in. Kirył Sosnowski ps. "Konrad", "Sępiński", ksiądz prałat Józef Prądzyński, Witold Grott, Czesław Kiełczewski. Oficjalną nazwę przyjęto w końcu 1939 r. w nawiązaniu do przemówienia paryskiego Ignacego Paderewskiego, w którym określił Polskę jako ojczyznę wszystkich Polaków. Na czele organizacji stał W. Grott ps. "Adam", a od stycznia 1942 r. – Jan Jacek Nikisch ps. "Jacek", "Leszek". Faktycznym zwierzchnikiem był ksiądz J. Prądzyński. Ojczyzna miała charakter kadrowego ruchu społeczno-politycznego. Prowadziła głównie działalność propagandową, tajne nauczanie, samopomoc i akcje charytatywne wśród Polaków na ziemiach wcielonych do Rzeszy. Ważną rolę odgrywało przesyłanie do władz Polskiego Państwa Podziemnego raportów sytuacyjnych dotyczących tych ziem. Według założeń programowych przedstawionych we Wskazaniach ideowych z 1943 r. przyszła Polska miała mieć charakter narodowo-katolicki ze sprawiedliwym ustrojem społeczno-gospodarczym. Zachodnia granica państwa miała być oparta na Odrze i Nysie Łużyckiej. Ojczyzna była podporządkowana Delegaturze Rządu na Kraj i Związkowi Walki Zbrojnej. Wiosną 1940 r. jej członkowie współtworzyli Okręg Poznański ZWZ oraz biuro i przedstawicielstwa Głównego Delegata Rządu dla ziem wcielonych do Rzeszy. W krótkim czasie rozszerzono działalność na Warszawę, Śląsk i Pomorze. Organizacja liczyła ogółem ok. 400-500 członków, głównie uczonych, dziennikarzy, prawników, księży, intelektualistów. Po aresztowaniach w Poznańskiem w latach 1941-1942 jej kierownictwo przeniosło się do Warszawy, gdzie zorganizowano Sekcję Zachodnią w Departamencie Informacji i Prasy oraz Biuro Ziem Zachodnich Delegatury Rządu na Kraj. Z jej inicjatywy powstały takie konspiracyjne instytucje, jak Uniwersytet Ziem Zachodnich, Instytut Zachodni i Zachodnia Agencja Prasowa. Wydawała książki w ramach swojej serii wydawniczej Biblioteka Ziem Zachodnich, prasę podziemną, m.in. "Polska", "Biuletyn Zachodni. Informacje z Ziem Zachodnich Rzeczypospolitej", "Ojczyzna", miała własne wkładki w pismach rządowych "Ziemie Zachodnie Rzeczypospolitej" i "Zachodnia Straż Rzeczypospolitej". 1 kwietnia 1944 r. Ojczyzna weszła w skład Porozumienia Organizacji Narodowych, a wraz z nim do Rady Jedności Narodowej, a jej przewodniczący od 15 lipca tego roku zasiadał w Prezydium RJN. 15 lipca 1945 r. nastąpiło jej oficjalne rozwiązanie. Po zakończeniu wojny funkcjonowały jeszcze ośrodki podziemne w Poznaniu i Katowicach. Z drugiej strony postanowiono włączyć się w akcję przejmowania ziem zachodnich i dlatego ujawniono przed nowymi władzami Instytut Zachodni z jego potężnym dorobkiem, występując ze struktur Polskiego Państwa Podziemnego. Zwolennikiem porozumienia ze środowiskiem Ojczyzny był Władysław Gomułka. Jednak po odsunięciu go od władzy, byłe kierownictwo Ojczyzny zostało aresztowane i sądzone w sierpniu 1950 r. przed Wojskowym Sądem Rejonowym w Warszawie.

[edytuj] Bibliografia

Hasło opracowano na podstawie:

• Krzysztof Komorowski, Konspiracja Pomorska 1939-1947, Gdańsk 1993.

Kategoria:Polskie organizacje podziemne II wojny światowej

Tadeusz Gluziński - (1888-1940) jednego z najwybitniejszych polskich pisarzy politycznych okresu międzywojnia. Atmosfera panująca w domu rodzinnym sprzyjała wyborowi politycznej drogi, jakiej dokonali Tadeusz Gluziński i jego młodszy brat Kazimierz - późniejszy Przewodniczący Rady Politycznej Narodowych Sił Zbrojnych. Po wstąpieniu do Związku Ludowo-Narodowego Tadeusz Gluziński dość szybko piął się po szczeblach kariery organizacyjnej. Wpłynął na to niewątpliwy talent organizatorski, jak również sukcesy, jakie osiągał jako pisarz i publicysta nacjonalistyczny. Na początku lat dwudziestych opublikował w „Gazecie Warszawskiej” cykl artykułów pod wspólnym tytułem „Zmierzch liberalizmu”, w których atakował parlamentarne metody działania ZL-N. W latach dwudziestych powstały także znane jego prace opublikowane pod pseudonimem Henryk Rolicki - „Drogi i cele propagandy wywrotowej” oraz „Zmierzch Izraela”. W końcu 1933 roku należał już do kierownictwa tajnej organizacji wewnątrz Stronnictwa Narodowego - Straży. Po nieudanej próbie zreformowania i zradykalizowania SN wystąpił wraz z szeregiem młodych rewolucyjnie nastawionych działaczy 14 kwietnia 1934 r. podpisując deklarację Obozu Narodowo-Radykalnego. Włączył się wówczas do pracy w zespole redakcyjnym „Sztafety” - głównego organu ONR. W tym okresie powstało jedno z podstawowych dzieł polskiej myśli narodowo-radykalnej, a także największa praca Gluzińskiego - „Odrodzenie Idealizmu Politycznego”. Kiedy w czerwcu 1934 r. rząd sanacyjny zakazał wydawania „Sztafety” próbował interweniować wraz z Jodzewiczem i Mosdorfem w tej sprawie u Ministra Spraw Wewnętrznych Pierackiego. Bezpodstawnie oskarżony o współudział w zabójstwie Pierackiego zostaje na kilka tygodni aresztowany. Po rozłamie wewnątrz ONR zostaje jednym z głównych ideologów grupy ABC. Swoje artykuły publikuje w pismach „Nowy Ład” i „ABC”. Od października 1937 r. bezskutecznie apelował o utworzenie Konfederacji Polskiej - organizacji jednoczącej narodowych radykałów z RNR Falanga,ONR ABC i Sekcji Młodych Stronnictwa Narodowego. W 1939 r. próbował przedostać się do Francji jako przedstawiciel ONR. Zmarł w 1940 r. na Węgrzech w wyniku choroby jakiej nabawił się podczas przechodzenia granicy. Tadeusz Gluziński (1888-1940), sygnatariusz Deklaracji ONR, autor książki Zmierzch Izraela wyd. pod ps. Henryk Rolicki. W 1939 r. udał się do Francji jako wysłannik ONR. Zmarł na Węgrzech po przekroczeniu granicy.

Jednostka powstała 1 października 1939 roku na poligonie Wandern jako Polizei-Division (Dywizja Policyjna). Sformowano ją z członków Ordnungspolizei (Policji Porządkowej) z różnych stron Rzeszy i przydzielono do niej oddziały Wojsk Lądowych (wszystkie z numerem 300) patrz: Skład Dywizji 1939 Na początku 1940 roku Artillerie-Regiment 300 (300. Pułk Artylerii) i Nachrichten-Abteilung 300 (300. Pluton Łączności) zostały z powrotem wcielone do Wojsk Lądowych i zastąpione jednostkami Ordnungspolizei. Dywizja zakończyła szkolenie w lutym 1940 i pozostawała w rezerwie do czerwca tego roku, kiedy to została wysłana do Francji. Jej żołnierze przeszli chrzest bojowy 9 i 10 czerwca w atakach na francuskie pozycje nad rzeką Aisne i Kanałem Ardeńskim. Po ciężkich walkach w tamtym rejonie dywizja przerzucona została do Lasu Argonne, gdzie wzięła udział w krwawych potyczkach z wycofującymi się oddziałami francuskimi, zakończonych zdobyciem miasta Les Islettes. Pod koniec czerwca 1940 roku jednostka została wycofana z linii i przeniesiona do rezerwy. We Francji pozostawała aż do 27 czerwca 1941 roku, kiedy to (w związku z rozpoczętą 5 dni wcześniej inwazją na ZSRR) przerzucono ją do Prus Wschodnich i wcielono do rezerwy Grupy Armii Północ. Od sierpnia tego roku dywizja była zaangażowana w wyjątkowo zaciekłe walki w okolicach Ługi, prowadzone na trudnym, bagnistym i zalesionym terenie. W krwawych frontalnych atakach Dywizja Policyjna straciła tam ponad 2000 żołnierzy. W końcu, przy współudziale innych niemieckich dywizji udało się jej okrążyć i zniszczyć radzieckie oddziały w tamtym rejonie. Następnie jednostkę skierowano do walk w okolicach Leningradu. 24 lutego 1942 roku, w uznaniu jej dokonań na froncie wschodnim, dywizja została oficjalnie wcielona do Waffen-SS (której podlegała już od 17 stycznia 1941 roku), a jej nazwę zmieniono na SS-Polizei-Division (Dywizja Policyjna SS). 15 października 1942 roku Polizei-Schützen-Regimenter (Policyjne Pułki Strzelców) zostały w dywizji przemianowane na SS-Polizei-Infanterie-Regimenter (Policyjne Pułki Piechoty SS). Również wszystkie inne oddziały podlegające dywizji miały od tej pory w nazwie przedrostek ‘SS-Polizei’. Uzyskanie statusu dywizji Waffen-SS wiązało się również ze zmianą insygniów na właściwe dla dywizji SS - do tej pory żołnierze Dywizji Policyjnej nosili mundury Policji z orłem SS na lewym rękawie i używali policyjnych stopni (chociaż przez niektórych weteranów dywizji zmiany te nie zostały w pełni zaakceptowane i nieoficjalnie dalej stosowali oni hierarchię Policji). Od stycznia do marca 1942 roku dywizja walczyła nad rzeką Wołchow i brała udział w okrążeniu i zniszczeniu sowieckiej 2 Armii Uderzeniowej. W styczniu i lutym następnego roku była zaangażowana w walki na południe od Jeziora Ładoga, gdzie w wyniku radzieckich kontrataków zmuszona została do wycofania się by ostatecznie utrzymać swoje pozycje na zachód od miejscowości Kołpino. 1 lutego 1943 roku SS-Polizei-Infanterie-Regimenter zostały przemianowane na SS-Polizei-Grenadier-Regimenter (Policyjne Pułki Grenadierów SS), a te z kolei, 6 czerwca tego samego roku, na SS-Polizei-Panzer-Grenadier-Regimenter (Policyjne Pułki Grenadierów Pancernych SS). W lutym 1943 roku dywizja została zredukowana do Kampfgruppe (Grupy Bojowej) jako że podjęto decyzję o przekształceniu jednostki w dywizję grenadierów pancernych SS i jej poszczególne oddziały zostały w związku z tym wysłane na szkolenie na poligon Waffen-SS „Heidelager” pod Dębicą. Kampfgruppe SS-Polizei-Division brała udział w walkach obronnych na odcinku Grupy Armii Północ aż do maja 1944, kiedy to została rozwiązana 22 października 1943 roku jednostka została ostatecznie przekształcona w 4.SS-Polizei-Panzergrenadier-Division (4 Policyjną Dywizję Grenadierów Pancernych SS i na nowo sformowana na poligonie w Dębicy z dotychczasowych oddziałów SS-Polizei-Division, kadr jednostek pancernych i zapasowych jednostek grenadierów pancernych SS, żołnierzy szkół wojskowych i młodych ochotników z Ordnungspolizei z XXI Okręgu Wojskowego (Böhmen-Mähren). Po zakończeniu szkolenia dywizja została wysłana na Bałkany i od grudnia 1943 do sierpnia 1944 roku zaangażowana była w walki z partyzantami w Grecji, a następnie wzięła udział w walkach w rejonie Belgradu i do początku 1945 roku uwikłana była w starcia na Węgrzech. W styczniu ostatniego roku wojny 4.SS-Polizei-Panzergrenadier-Division została zepchnięta do Słowacji, a stamtąd przerzucono ją na Pomorze, gdzie wzięła udział w operacji „Sonnenwende” w ramach 11. SS-Panzer-Armee (11 Armii Pancernej). Dywizja została następnie przetransportowana koleją w rejon Tczewa (niem. Dirschau), ale ze względu na zaostrzenie się sytuacji w rejonie Bytowa (niem. Bütow) została skierowana właśnie tam. W ramach VII Korpusu Pancernego podlegającego niemieckiej 2 Armii dywizja wzięła na początku marca 1945 roku udział (wraz z 7. Dywizją Pancerną) w przeciwuderzeniu pod Miastkiem (niem. Rummelsburg), a następnie, od 13 do 27 marca, utrzymywała w zaciekłych i krwawych walkach niemiecką obronę w Rumii (niem. Rahmel), co miało kluczowe znaczenie dla obrony Gdyni (niem. Gotenhafen). Po 27 marca jednostka zmuszona była wycofać się na Kępę Oksywską gdzie prowadziła obronę (na jej zachodnim odcinku) do czasu ewakuacji VII Korpusu Pancernego na Hel, co miało miejsce w nocy z 4 na 5 kwietnia 1945 roku. Stamtąd resztki dywizji (poza rannymi i kompanią sanitarną, którzy dotarli do Kopenhagi) przerzucone zostały drogą morską do Świnoujścia (niem. Swinemünde). Po krótkim odpoczynku na nowo zebrane oddziały dywizji (podporządkowane Grupie Armii Steinera) wzięły udział w walkach w rejonie na północ od Berlina. Resztki dywizji przekroczyły Łabę i poddały się Amerykanom. Jednostka została rozwiązana 4 maja 1945 roku przez ostatniego dowódcę dywizji, SS-Standartenführera Waltera Harzera. Skład Polizei-Division 1939 Skład 4.SS-Polizei-Panzergrenadier-Division: Polizei-Schützen-Regiment 1 Polizei-Schützen-Regiment 2 Polizei-Schützen-Regiment 3 Radfahr-Schwadron Polizei-Panzerabwehr-Abteilung Polizei-Pionier-Bataillon Artillerie-Regiment 300 Nachrichten-Abteilung 300 Divisions-Nachschubführer 300 Versorgungstruppen 300

   SS-Polizei-Panzer-Grenadier-Regiment 7      

SS-Polizei-Panzer-Grenadier-Regiment 8 SS-Polizei-Panzer-Abteilung 4 SS-Polizei-Panzerjäger-Abteilung 4 SS-Polizei-Artillerie-Regiment 4 SS-Polizei-Flak-Abteilung 4 SS-Polizei-Panzer-Aufklärungs-Abteilung 4 SS-Polizei-Pionier-Bataillon 4 SS-Polizei-Nachrichten-Abteilung 4 SS-Divisions-Nachschub-Abteilung 4 SS-Panzer-Instandsetzung-Abteilung 4 SS-Wirtschafts-Bataillon 4 SS-Sanitäts-Abteilung 4 SS-Polizei-Veterinär-Kompanie 4 SS-Kriegsberichter-Zug 4 SS-Feldersatz-Bataillon 4

GDYNIA 1945 Marzec 1945 roku, Pomorze Gdańskie. Ku zaskoczeniu wielu Niemców, zarówno żołnierzy, jak i cywili, Armia Czerwona naciera nie tylko od wschodu czy południa, jak by się tego spodziewano, ale również od ZACHODU. 3 marca radzieckie wojska dochodzą do Bałtyku pomiędzy Koszalinem a Sławnem. Niemiecka 2 Armia, broniąca Prus Zachodnich (niem. Westpreussen) zostaje odcięta. Miliony uciekinierów z Prus Wschodnich i Zachodnich nie mogą już liczyć na ucieczkę drogą lądową, jedyną nadzieją pozostaje dla nich ewakuacja drogą morską. Utrzymanie dwóch największych portów Zatoki Gdańskiej, Gdyni i Gdańska, ma więc w tej kwestii kluczowe znaczenie. Również z czysto wojskowego punktu widzenia utrzymanie tych miast portowych jest niezbędne – zapewniają one łączność morską z okrążonym zgrupowaniem kurlandzkim i oddziałami niemieckimi w Piławie, które dzięki temu mogą liczyć na dostawy amunicji, broni i zaopatrzenia. Ponadto dla dowództwa niemieckiej Kriegsmarine Gdynia i Gdańsk są najdogodniejszymi morskimi bazami wojennymi, które stanowią ogromny poligon doświadczalny i szkoleniowy i dają szansę na wznowienie wojny podwodnej. To wszystko zapowiada niezwykle zaciekłą i uporczywą obronę wojsk niemieckich w tym rejonie. PRZED BITWĄ Niemcy przygotowują Gdynię do obrony od listopada 1944 roku. Prawie 10000 ludzi (zarówno cywili, jak i żołnierzy), pracując na trzy zmiany dzień w dzień otacza miasto umocnieniami polowymi – transzejami, schronami, rowami przeciwczołgowymi, zasiekami z drutu kolczastego, polami minowymi. Zewnętrzny pierścień obronny przebiega ok. 10 km od centrum miasta i ciągnie się od Zatoki Gdańskiej przez Kolibki, Wielki Kack, Wiczlino, Chwarzno, Marszewo, Rumię, Dębogórze i dochodzi do Zatoki w rejonie miejscowości Mosty. Wewnętrzny pierścień umocnień przebiega zaledwie około 3 km od ówczesnych granic miasta. Niezwykle istotna dla obrony Gdyni od północy jest Kępa Oksywska, wysoczyzna otoczona stromymi, zalesionymi zboczami. Od tej strony miasto jest prawie nie do zdobycia. W marcu 1945 roku „Twierdzy Gotenhafen” bronią, wykrwawione w poprzednich walkach, następujące oddziały podlegające niemieckiej 2 Armii: 83, 227, 215, 32 i 251 dywizje piechoty, 7 Dywizja Pancerna, 4 Policyjna Dywizja Grenadierów Pancernych SS oraz szereg innych jednostek, w tym m. in. 226 Brygada Dział Szturmowych, 503 Batalion Czołgów Ciężkich SS i sformowana na początku 1945 roku Dywizja Marynarki „Gotenhafen”. Dużym wsparciem niemieckiej obrony Gdyni są baterie artylerii przeciwlotniczej Kriegsmarine, używane teraz do walki na lądzie oraz artyleria okrętowa (m. in. pancerniki „kieszonkowe” „Lützow” i „Admiral Scheer” oraz krążowniki „Prinz Eugen” i „Leipzig”). POCZĄTEK STARĆ 12 marca, po dwudniowych walkach, Rosjanie zdobywają Wejherowo. Tego samego dnia osiągają Redę, opuszczoną przez Niemców właściwie bez walki. Radziecki zamiar wdarcia się do Gdyni od północnego zachodu, wzdłuż szosy łączącej miasto z Pomorzem Zachodnim (niem. Pommern) staje się coraz bardziej realny. WALKI NA KLUCZOWYCH ODCINKACH OBRONY Postępujące natarcie sowieckie przy wsparciu polskiej 1 Brygady Pancernej im. Bohaterów Westerplatte zostaje jednak zatrzymane na głównej linii obrony w rejonie Rumi. Mimo wielokrotnie ponawianych ataków z udziałem czołgów i potężnego ostrzału pozycji niemieckich przez sowiecką artylerię i katiusze nie udaje się Rosjanom przebić w tamtej okolicy. Wyjątkowo zaciekły opór niemieckich oddziałów (szczególnie na odcinku 4 Policyjnej Dywizji Grenadierów Pancernych SS) przy silnym wsparciu artylerii sprawia, że walki w tamtym rejonie trwają aż do 27 marca. Załamanie się niemieckiej obrony w samej Gdyni jest wtedy kwestią godzin i w związku z tym Niemcy wycofują się z Rumi na Kępę Oksywską. Od południowego zachodu kluczem do dalszego marszu na Gdynię jest zdobycie kompleksu najwyższych w okolicy wzgórz, Kolonii Chwaszczyńskiej (niem. Dohnasberg), mającego podstawowe znaczenie dla obrony całego przyczółka gdańsko-gdyńskiego. Zostaje on przez Niemców silnie umocniony, a pozycje obronne zajmuje tam 366 Pułk Grenadierów z 227 Dywizji Piechoty, wsparty batalionem Kriegsmarine. Walki o te wzgórza zaczynają się 15 marca i od początku są niezwykle krwawe – ataki radzieckiej piechoty i czołgów są odpierane kontratakami niemieckimi, często dochodzi do walki wręcz, a artyleria obu stron bez wytchnienia prowadzi ogień. W końcu, 18 marca, przy użyciu najcięższych dział samobieżnych SU-152, udaje się Rosjanom zdławić ostatnie punkty oporu niemieckiego w rejonie Dohnasberg. Sowieckie natarcie rusza dalej. W ciężkich walkach 21 marca zdobyty zostaje Wielki Kack, a w nocy 22 marca Rosjanie silnym uderzeniem docierają do Zatoki Gdańskiej w rejonie Kolibek i Orłowa, odcinając tym samym Gdynię od Gdańska. 24 marca oddziały radzieckie zdobywają Mały Kack. UPADEK TWIERDZY GOTENHAFEN Głębokie włamanie w niemiecki front w Redłowie i Witominie sprawia, że 25 marca sytuacja oddziałów niemieckich staje się dramatyczna – 215 i 32 dywizje piechoty bronią się na ostatniej linii obrony kilkaset metrów od miasta, a 83 Dywizja Piechoty niebezpiecznie zbliża się w walkach odwrotowych do centrum Gdyni. 28 marca całe centrum miasta wraz z reprezentacyjną ulicą Świętojańską jest już w rękach rosyjskich i polskich. Resztki niemieckich dywizji wycofują się na Kępę Oksywską, broniąc jeszcze południowej części portu. Większość urządzeń portowych i falochronów zostaje przez Niemców zniszczona lub uszkodzona, a główne wejście do portu gdyńskiego blokują oni wrakiem pancernika „Gneisenau”. Po 29 marca walki przenoszą się na Kępę Oksywską. KĘPA OKSYWSKA Po zdobyciu Gdyni przez wojska radzieckie i polskie, co ma miejsce 28 marca 1945 roku, walki przenoszą się na Kępę Oksywską (niem. Oxhöfter Kämpe). Ten płaskowyż o powierzchni około 10 kilometrów kwadratowych, otoczony od południa i zachodu zalesionymi zboczami, z natury stwarza bardzo dogodne warunki do obrony i zostaje przez Niemców silnie umocniony. Mając do dyspozycji resztki broniących wcześniej Gdyni oddziałów (83, 215, 32, 227 i 251 dywizje piechoty, 7 Dywizja Pancerna, 4 Policyjna Dywizja Grenadierów Pancernych SS, 226 Brygada Dział Szturmowych i inne) niemiecki VII Korpus Pancerny próbuje tutaj jeszcze raz zbudować obronę. Okręty Kriegsmarine, w tym m. in. krążowniki „Lützow” i „Prinz Eugen”, cały czas wspierają swym ogniem oddziały lądowe. Cała Kępa przepełniona jest wojskiem, artylerią, ciężarówkami, samochodami osobowymi, wozami konnymi i masą innego sprzętu, oczekują tam również na ewakuację tysiące cywili. Sowiecka artyleria i katiusze bezustannie prowadzą ostrzał niemieckich pozycji, a radzieckie lotnictwo raz za razem je bombarduje. Mimo, że sytuacja jest dramatyczna niemieckie Naczelne Dowództwo nie udziela zgody na ewakuację „przyczółka Kępa Oksywska”. Kiedy jednak wojska niemieckie stają tam w obliczu całkowitej zagłady generał von Kessel, dowódca VII Korpusu Pancernego podejmuje na własną odpowiedzialność decyzję o ewakuacji sił Korpusu na Hel. Armia akceptuje tę decyzję i wraz z Kriegsmarine robi wszystko, aby planowaną akcję ratunkową przeprowadzić przy jak najmniejszych stratach własnych. Uratowanie kilkudziesięciu tysięcy żołnierzy i cywili staje się ważniejsze niż wypełnienie bezsensownego rozkazu Hitlera o obronie Kępy Oksywskiej „do ostatnich rezerw”.

Broniące północnego odcinka resztki 251 Dywizji Piechoty (w rejonie Rewy) i 7 Pułk Grenadierów Pancernych SS (w okolicach Dębogórza, niem. Eichenberg) nie są jeszcze atakowane i pozostają na swoich pozycjach. Rejon Dębogórza to tworzące trójkąt, zalesione i dochodzące do 76 metrów wysokości wzgórza, dające możliwość doskonałej obserwacji terenu (na odległość nawet kilometra) w kierunkach północnym i zachodnim. W rejonie tym  okopują się m. in. żołnierze 7 Pułku Grenadierów Pancernych SS. Osiem dział przeciwpancernych i dziesięć dział szturmowych  z 4  Dywizjonu Niszczycieli Czołgów SS pod dowództwem SS-Obersturmbannführera Schuberta czekają zamaskowane w leśnych przesiekach. Pierwszy atak sowiecki na tamtym odcinku następuje przed południem 29 marca. Do ataku ruszają dwa bataliony pancerne wyposażone w czołgi T34/76. Z odległości 800 metrów niemieckie działa szturmowe i przeciwpancerne otwierają ogień. 18 sowieckich czołgów zostaje zniszczonych, pozostałe wycofują się pod osłoną dymną. Takie natarcia powtarzają się do 2 kwietnia. Niemieckie źródła podają, że te samobójcze ataki przeprowadzała, bez odpowiedniej łączności i dowodzenia, polska brygada pancerna (1. Brygada Pancerna im. Bohaterów Westerplatte), jednak nie znajduje to potwierdzenia w źródłach polskich i rosyjskich.

Punkt dowodzenia VII Korpusu Pancernego i podlegających mu dywizji znajduje się w Babich Dołach (niem. Hexengrund), ok. 3 kilometry na północ od Oksywia i otoczony jest siecią transzei i bunkrów. Podczas Świąt Wielkanocnych, 1 i 2 kwietnia 1945 roku główna linia obrony niemieckiej przebiega dwa do trzech kilometrów na zachód od Babich Dołów. Wojska radzieckie i polskie po krótkiej przerwie w Niedzielę Wielkanocną kontynuują ataki z udziałem brygady pancernej z ponad 80 czołgami ciężkimi typu IS. Najcięższe walki toczą się o folwark Suchy Dwór (niem. Gotenhof), który kilkakrotnie przechodzi z rąk do rąk by ostatecznie zostać zdobytym 2 kwietnia przez Rosjan i Polaków. Zaciekłe boje toczą się również w rejonie Pogórza (niem. Gotenberg) i Kosakowa (niem. Kämpenau).

W nocy z 4 na 5 kwietnia niemieckie dywizje dostają rozkaz ewakuacji, w związku z czym zmuszone są porzucić wszystkie swoje pojazdy i tabor konny i zniszczyć większość ciężkiego sprzętu. Wycofanie się niemieckich oddziałów zostaje przeprowadzone z zachowaniem porządku i bez paniki. Główna linia obrony zostaje odcinkami opuszczona tak, że umyka to uwadze Rosjan. Tej samej nocy przeprowadzona zostaje akcja ratunkowa pod kryptonimem „Walpurgisnacht” („Noc Walpurgii”). Ewakuowanych zostaje (bez strat w ludziach) około 30 tysięcy uciekinierów i 10 tysięcy żołnierzy. W operacji biorą udział wszelkie dostępne jednostki pływające, w tym m. in. krążownik ciężki „Lützow”, niszczyciel „Paul Jacobi”, 6 okrętów artyleryjskich, 25 kutrów i 27 promów. Akcja ta uznawana jest za największą akcję humanitarną ostatnich dni wojny na Bałtyku.

5 kwietnia generał von Kessel, dowódca VII Korpusu Pancernego melduje dowództwu Grupy Armii „Północ” o całkowitym opuszczeniu Kępy Oksywskiej przez wojska niemieckie. Nie jest to jednak do końca prawda: na brzegu Kępy, na północ od Babich Dołów, niemieccy obserwatorzy dostrzegają białe race sygnalizacyjne, których wystrzelenie oznacza: „Tu są niemieccy żołnierze”. Pod osłoną nocy dowództwo niemieckie wysyła w tamtym kierunku dwa ścigacze. Po jakimś czasie powracają one z pięcioma żołnierzami piechoty na pokładzie, którzy jak się okazało byli w straży tylnej 83 Dywizji Piechoty i nie zostali ewakuowani. Wraz z osiemdziesięcioma innymi żołnierzami bronili się przez cały dzień. Byli jedynymi, którzy przeżyli.