Богров, Дмитрий Григорьевич

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Дми́трий Григо́рьевич (Мордкo Гершкович) Богро́в (29 января 1887 — 12 сентября 1911, Киев) — левый радикал, секретный осведомитель Охранки, агентурная кличка Аленский^[1], в 1911 году в результате покушения смертельно ранил П. А. Столыпина.^[2]^[3]^[4]

Родился в семье присяжного повереного и крупного домовладельца.

1905 — в ноябре поступил на юридический факультет Мюнхенского университета. Увлекся трудами теоретиков анархизма - Петра Кропоткина, Макса Штирнера.^[5]

1906 — вернулся в Киев, возобновил занятия в Киевском университете, который закончил в 1910 г. С конца 1906 г. вступил в киевскую группу анархистов-коммунистов. Через несколько месяцев, разочаровавшись в анархистах, добровольно предложил свои услуги Киевскому охранному отделению. В качестве платного агента (агентурный псевдоним Аленский) сотрудничал с охранным отделением до 1910 г., выдал ряд анархистов и эсеров, получая в месяц до 150 рублей от охранного отделения. В частности, по его доносам в конце 1907 — начале 1908 года было арестовано большинство членов анархо-коммунистической группы Сандомирского-Тыша.

Был помощником присяжного поверенного в Петербурге(?). Проживал в Киеве, на Бибиковском бульваре.

1910 — в связи с тем, что в подпольных кругах распространились подозрения в провокаторстве Богрова, он временно прервал отношения с полицией.

1911 — в конце августа перед приездом в Киев императора Николая II со свитой на торжества, посвящённые открытию памятника Александру III, явился в Киевское охранное отделение с сообщением о якобы готовящемся эсерами покушении на одного из сановников.

1 сентября 1911 г. по пропуску, выданному начальником Киевского охранного отделения Н. Н. Кулябко с согласия П. Г. Курлова, А. И. Спиридовича и М. Н. Веригина прошёл в городской оперный театр и во время второго антракта спектакля «Сказание о царе Салтане» из браунинга смертельно ранил председателя Совета министров П. А. Столыпина. Был схвачен на месте.

По приговору военно-окружного суда приговорён к смертной казни и повешен в ночь на 12 сентября в Лысогорском форте.

Из рассказа очевидца казни: «Когда к Богрову подошел палач, тот обратился к присутствующим с просьбой передать его последний привет родителям. После этого палач связал его руки назад, подвел к висилице и надел на него колпак. Последние слова Богрова (удивительно безразличного ко всему происходящему) были обращены к палачу: „Голову поднять выше, что ли?“ Спокойствие приговоренного смутило даже палача и он поспешно выбил табурет из-под ног Богрова…».

1 сентября Богров написал прощальное письмо родителям со словами: «… я всё равно бы кончил тем, чем сейчас кончаю». В своих показаниях и последующей книге брат Д.Г.Богрова, Владимир, доказывает, что причиной сотрудничества брата-анархиста с полицией являлись не материальная заинтересованность или идеологические шатания, а замысел продемонстрировать несостоятельность системы политического сыска и тем самым дискредитировать ее в глазах правительства.^[3]^[5]

В отличие от крайне быстрых, по тогдашним меркам, судопроизводства и казни Богрова, расследование в отношении замешанных должностных лиц велось медленно и окончилось практически ничем. В январе 1913 г. сенаторская ревизия (комиссия) под руководством М. И. Трусевича подготовила обвинительный акт, однако дело в отношении Курлова, Веригина и Спиридовича было прекращено по указанию Николая II, а срок заключения подполковника Кулябко был сокращен царем с 16 месяцев до четырех.^[3]

[править] Из писем Д.Г. Богрова

Письмо от 1 декабря 1910 г.: «Я стал отчаянным неврастеником... В общем же все мне порядочно надоело и хочется выкинуть что-нибудь экстравагантное, хотя и не цыганское это дело». ^[6]

[править] Из воспоминаний современников

Гроссман-Рощин И. С., анархист: «Богров жил протестом против нудной обыденщины и никогда не был просто весёлым, радостным, упоённым борьбой и риском».

«В душе была осень, мгла... Был ли Дмитрий Богров романтиком? Нет. В нем жило что-то трезвенное, деляческое, запыленно-будничное, как вывеска бакалейной лавочки... Я очень легко представляю Богрова подрядчиком по починке больничных крыш, неплохим коммивояжером шпагатной фабрики... И он бы серо и нудно делал нудное дело. Но точно так же представляю себе и такой финал: в местной газете, в отделе происшествий появляется петитом набранная заметка: «В гостинице «Мадрид» покончил самоубийством коммивояжер шпагатной фабрики Д. Богров. Причины самоубийства не выяснены». ^[7]